ЧЕЛОВЕК ЛЮБЯЩИЙ (автор: Сергей МАСЛАКОВ) - ИМЕНА БРАТСКА
ЧЕЛОВЕК ЛЮБЯЩИЙ (автор: Сергей МАСЛАКОВ)
Николай Васильевич Пернай, директор техникума. Фото с сайта БрГУ
БЫВШИЙ ПРЕПОДАВАТЕЛЬ ИЗ БРАТСКА РАЗРАБАТЫВАЕТ СОБСТВЕННУЮ ПЕДАГОГИЧЕСКУЮ КОНЦЕПЦИЮ
Николай Васильевич Пернай – в прошлом директор Братского техникума целлюлозно-бумажной и деревообрабатывающей промышленности, директор первого в Иркутской области многоуровневого Высшего профессионального училища (Профессионального лицея) №63 г. Братска. Заслуженный учитель России, отличник среднего специального образования СССР, отличник профтехобразования РФ, почетный работник начального профессионального образования РФ.
Николай Васильевич — кандидат педагогических наук, автор и редактор шести научно-педагогических сборников, четырех книг и более 35 статей по научно-педагогической тематике. В последние годы ведет научное исследование по проблемам воспитания человека любящего на принципах педагогики любви.
ДРУЖЕСКАЯ ПИРУШКА
Принципы, как и стихи, могут возникать из разного «сора», в том числе и в результате вчерашних посиделок. По крайней мере, в жизни Николая Васильевича Пернай так примерно и случилось. «Однажды накануне Октябрьского праздника я был приглашен в дом к директору леспромхоза М. А. Горбунову, — вспоминает он. — Пришло на вечер и местное начальство, в том числе несколько молодых женщин, собою очень даже недурных. Общество собралось молодое, самому хозяину дома, Михаилу Александровичу, не было, наверное, и тридцати. Веселые знакомства, игривые разговоры, песни, танцы, бесконечные тосты продолжались часов до пяти утра. Уйти, если захочешь, с таких вечеринок почти невозможно. В поселке, где все знают друг о друге всё, зазнаек, гордецов и одиноких монахов не любят. Правда, поскольку утром мне предстояло провести большое мероприятие, можно было, конечно, уйти незаметно, пораньше, хотя бы в час ночи; именно так я стал поступать в более зрелом возрасте, когда мне стукнуло 50, но в молодые годы я считал это невозможным. Только около шестого часа я добрался до своей квартиры при школе, рухнул на кровать и мгновенно отрубился.
Проснулся от того, что рядом громко разговаривали мои учительницы.
— Который, — спрашиваю, — час?
— Без десяти десять, Николай Васильевич.
«Боже ты мой, — пронеслось у меня в голове, — сегодня же 7 ноября, на десять часов назначен торжественный утренник с приглашением всех родителей и учащихся, а я тут валяюсь». Спрашиваю:
— Народ собрался?
— Да, пришли почти все дети и родители, — докладывают мои мамочки и вопросительно смотрят на меня. – Будет не совсем хорошо, если директор не будет присутствовать на празднике.
— Идите, — говорю. – Готовьте детей к празднику.
Вышел в коридор, где стояла бочка с водой, пробил ковшиком корку льда, быстро ополоснул то, что еще вчера было моим лицом, и почувствовал, как голове возвращается ясность. Еще два-три быстрых штриха: белая сорочка, галстук, глаженый пиджак, не забыть еще тетрадку с написанным позавчера докладом, приказ о поощрении отличников и ударников учебы. Так, всё готово: «Господи, прости и благослови!» А теперь – вперед!
Чем сильна молодость – тем, что организм может быстро восстановиться и мобилизоваться. В зрелом возрасте такие номера уже не проходят.
В 10 часов 5 минут твердым шагом я входил в школьный вестибюль, битком заполненный детьми и взрослым народом. Громким голосом я возгласил начало праздника, а когда открыл тетрадь и стал читать официальный доклад, в первой части которого, как положено, воздавалась дань великим событиям 1917 года, а во второй давался обзор достижений нашей школы и ее лучших учеников, публика замерла. Видимо, такое раньше здесь не практиковалось. Мои мамочки-учительницы смотрели на меня с молитвенным обожанием.
— Когда вы успели все подготовить: и доклад, и приказ, и грамоты? — спрашивали они потом.
— А вот, успел.
К планируемым событиям надо готовиться тщательно и как можно раньше, — это правило я усвоил давно, в первые месяцы своего учительства.
А когда в заключение голосом Левитана (после ночных бдений голос звучал как басовая труба) я провозгласил:
— Да здравствует 45-я годовщина Великого Октября! – раздались громовые аплодисменты.
Именно тогда были поняты самые простые, азбучные истины управленческой науки:
— не подводи товарищей, коллег, оправдывай их доверие;
— что обязан сделать, умри, но сделай; лишнего не обещай, но что обещал – выполни;
— будь на высоте, старайся соответствовать ожиданиям подчиненных; будь нужным своему коллективу, будь востребован;
— защищай не только интересы коллектива, но стой горой за каждого; возвышай личность каждого, потому что каждый учитель должен быть Всеми Уважаемой Личностью;
— возлюби своих коллег, особенно, если видишь, что они питают к тебе хорошие чувства;
— не оскорбляй подчиненных необоснованным недоверием».
События, описанные в вышеприведенном отрывке, относятся к 1962 году, когда молодой учитель Николай Васильевич Пернай только что приехал в Сибирь и работал директором Степановской школы в поселке Нижний Братского района. Судя по всему, именно тогда в его лексиконе и педагогическом обиходе впервые появилось и прочно закрепилось слово «любовь». Этому слову еще предстояло стать понятием, категорией, философемой, но уже тогда он почувствовал свой будущий путь. Много позже на основе отрывочных детских воспоминаний он поймет, что любовь всегда присутствовала в его жизни, и он словно изначально был отмечен её печатью.
БОГ – ЕСТЬ ЛЮБОВЬ
Одно из первых таких воспоминаний относится к годам войны. Вместе с мамой и сестрами он жил в оккупированной Бессарабии, и однажды заболел. Ни врачи, ни знахарки не помогли, и он уже был при смерти, когда увидел, как в дом вошел пресвитер, видимо, готовясь его отпевать. Мама в молодости была православной, и когда отец ушел на фронт, ходила вместе с детьми в православную церковь молиться за его здравие, но в какой-то момент, то ли от отчаянья, то ли еще по каким причинам, перешла в баптистскую церковь. Уже теряя сознание, Николай увидел лицо мамы — в нем было столько любви и сострадания, что ему стало жаль уходить, а потом, за ее спиной, возникла икона с надписью вместо образа – «Бог – есть любовь», и он словно почувствовал чье-то оздоравливающее прикосновение. Позже он назовет это ангелом хранителем, энергией любви и, прочитав не однажды читаное Евангелие, удивится: «Я был совершенно потрясен, прочитав у Иоанна Богослова строки, которые читал и раньше, но не очень вникал в их сокровенный смысл: «Возлюбленные! будем любить друг друга, потому что любовь от Бога». И далее апостол любви, как называли святого Иоанна, открывает величайшую истину, тайну из тайн: «…и всякий любящий рожден от Бога и знает Бога. Кто не любит, тот не познал Бога; потому что Бог есть любовь … и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем» (1Ин 4.7-8,16). Подумать только, между Богом и Любовью стоит знак равенства: Бог – это Любовь и Любовь – это Бог! А тот, кто любит, пребывает в Боге, — не значит ли это, что становясь любящим, человек становится богоподобным? Ведь апостол Иоанн прямо говорит, что «если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает» (1 Ин 4.12)».
ПЕДАГОГИКА ЛЮБВИ
Тем не менее, от каких-либо религиозных изысканий он далек. После Степановской школы Николай Васильевич какое-то время работал в Братске – директором и учителем истории, и уже тогда его педагогические воззрения приняли более или менее конкретную форму. «Долгое время считалось, что главное в учебно-воспитательной работе — ее организация на основе определенных принципов и правил, — пишет он, — и главное качество педагога – умение организовать образовательный процесс. А любовь к ученику числилась в списке качеств, долженствующих быть присущими учителю, наряду с такими, как целеустремленность, ум, интеллигентность, эрудированность, доброта. Но вот в ХХ веке всё с большей настойчивостью начали пробиваться к жизни ростки идей педагогической любви к ребенку Я. Корчака и В.А. Сухомлинского, гуманистической (К. Роджерс) и гуманной (Ш.А. Амонашвили) педагогики, основой которых также была провозглашена любовь к воспитаннику. Не сразу педагогическое сообщество приняло главную идею о том, что любовь есть обязательная составляющая любого образовательного процесса, что любовь сама по себе является основным формирующим фактором обучения и воспитания, главной и решающей силой образования.
Как многие педагоги моего поколения, я принял идеи любви и, опираясь на них, пришел к выводу, что основным законом нашей жизни является закон первичности любви, означающий примат любви, ее первичность и главенство над нашим бытием, чувствами и действиями. Любовь есть одна из первооснов жизни, причина и корень жизни. Закон первичности любви означает, что состояние любви должно предшествовать каждому действию любого человека, в том числе учителя. Состояние любви – это не столько физическое, сколько – сверхличностное состояние, идущее из внутренней сущности человека, состояние, которое достигается единственным путем – путем постоянной работы над своим внутренним миром, над совершенствованием своего “я”, которое есть вечная и нетленная сущность человека. Для нас это означает, что мы сами, будучи вечными учениками, призваны всю жизнь работать над саморазвитием своего внутреннего “Я”, особенно над развитием способности любить. Эта способность должна предшествовать воспитательным действиям учителя и предопределять его отношение к ученикам, к коллегам, к окружающему миру, к жизни»…
Опробовать свои педагогические идеи на практике он сможет чуть позже в качестве директора Братского техникума целлюлозно-бумажной и деревообрабатывающей промышленности.
ЦЕЛЛЮЛОЗНО-БУМАЖНЫЙ ТЕХНИКУМ
Николай Васильевич вспоминает:
— Летом 1969 года горком партии направил меня на должность директора Братского техникума целлюлозно-бумажной и деревообрабатывающей промышленности…
Подписывая приказ о моем назначении, руководство Минбумпрома СССР поставило передо мной несколько задач, в том числе такие: построить новый комплекс зданий техникума (на эти цели министерство выделяло 11 млн. советских рублей, что соответствует нынешнему курсу примерно в 11-12 млрд. рублей); обеспечить организацию работы дневного отделения техникума, доведя его контингент до 1100-1200 учащихся (в то время студентов ССУЗов называли учащимися) с целью обеспечения кадрами целлюлозно-бумажных предприятий страны. Забегая вперед, скажу, что поставленные задачи были выполнены в течение примерно 8 лет…
Новые корпуса техникума строились медленно. Часто возникали проволочки, связанные с поставкой сборного железобетона и металлоконструкций. Снова и снова я шел к начальнику Управления строительством г. Братска, ездил в Братскгэсстрой; однажды удалось попасть на прием к самому И.И. Наймушину. Но положение почти не менялось.
И тогда по совету секретаря горкома партии И.Ф. Сгибневой я сделал следующее. Попросил внести меня в список выступающих на городской партийной конференции. Когда мне дали слово, вначале кратко осветил достижения профессионального образования в городе, но с горечью поведал о том, что около тысячи моих студентов, рабочих-вечерников и преподавателей вынуждены ежедневно на попутном транспорте добираться на занятия из центральной части города за 6 километров до поселка Строитель. А строительство новых зданий техникума в центре города затягивается неведомо на какой срок. Затем, обращаясь прямо к Наймушину, который сидел в президиуме, сказал примерно следующее: «Уважаемый Иван Иванович! Неужели возглавляемый вами дважды орденоносный Братскгэсстрой не в состоянии покончить с долгостроем…»
Наймушин хмуро посматривал то на молодого выскочку, который осмелился его критиковать, то на зал, в котором с вопрошающим видом сидело 400 делегатов. Мое выступление явно его задело …
Вскоре после конференции пошел железобетон, появились новые бригады монтажников. Дело пошло.
Много хлопот было с лабораторным и станочным оборудованием нового комплекса. Все, что поступало от поставщиков, я получал задолго до того, как его можно было устанавливать «в проектное положение». Но многое пропало безвозвратно. Например, согласно проекту московского института «Гипропрос» в комплектацию были включены: небольшая 15-метровая бумагоделательная машина; узлы и агрегаты целлюлозно-бумажного производства в миниатюре (были разработаны рабочие чертежи); лаборатория процессов и аппаратов в лесохимическом производстве. Однако ни один завод страны не брался изготовить такое эксклюзивное оборудование.
Я понимал, что многое придется делать своими руками. Среди преподавателей тоже было такое понимание. Появились энтузиасты, которые вместе с учащимися проектировали и создавали уникальное оборудование. Так, под руководством Н.А. Румянцева была создана лаборатория КИПиА, под руководством А.Г. Ямских были созданы лаборатории электрических измерений и техники высоких напряжений, класс программированного обучения, под руководством Г.Ф. Брюхова – лаборатория электромашин, под руководством М.А. Лаврентьевой – узлы и макеты оборудования ЦБП, под руководством Ю.А. Дергаева – стенды по электротехнике. Их пример вдохновлял других…
ХОРОШО УСТРОИЛИСЬ
— Среди множества общественно полезных дел, которые выполняли наши ребята вместе с педагогами, было и создание в шести рекреациях учебного и лабораторного корпусов наглядной агитации, посвященной основным специальностям техникума. Стенды делались руками практикантов во время практики в учебных мастерских под руководством заведующего мастерскими А.А. Щеголева и мастера производственного обучения И.А. Воронова, наглядное оформление стендов выполнялось преподавателями, а цветники внутри рекреаций устраивались комендантом О.Т. Мальковой и педагогами.
Каждую весну мы, не прибегая к помощи подрядных организаций (денег на ремонт у нас никогда не было) создавали собственные ремонтные отряды учащихся численностью до 150 человек, которые в течение мая-июня-июля полностью производили косметический ремонт всех коридоров, рекреаций и некоторых аудиторий.
К концу 1970-х годов было закончено художественное оформление интерьеров центрального корпуса известными художниками Николаем Мироненко и Алексеем Талащуком, в главном вестибюле был установлен красивый бюст молодого Владимира Ульянова (оригинальная работа скульптора Леонида Калибабы) и по проекту ленинградского архитектора Арнольда Березовского устроен великолепный зимний сад с фонтанами.
Получив в свое распоряжение такие богатства, наш коллектив стал довольно быстро прибавлять и меняться к лучшему. Наши спортсмены (во главе с руководителем физвоспитания В.К. Ощепковым), получив один из лучших в городе спортивных залов, стали показывать блестящие результаты. Мы начали принимать на своей базе лучшие студенческие команды страны по волейболу и баскетболу и вскоре сами стали серебряными призерами Минлесбумпрома по баскетболу (тренер команды А.Д. Богданов).
У нас в гостях стали бывать знаменитые люди. Дважды Герой Советского Союза летчик-космонавт А.Д. Губарев, познакомившись с нашими лабораториями, сказал, что он давно не видел такого хорошо оборудованного учебного заведения.
На сцене нашего просторного актового зала стали выступать выдающиеся артисты, такие как Евгений Леонов и Леонид Сметанников.
Как-то принимали мы группу столичных писателей во главе с именитым Юрием Рытхэу. Поначалу и мы, хозяева, и гости были немного скованы, но после прогулки по нашим владениям, гости оживились.
— Хорошо устроились, – лукаво усмехаясь, заметил Рытхэу. – На улице зима, почти как у нас на Чукотке, а у вас тут – роскошный сад, пальмы, живые цветы …
— …И журчащие фонтаны, – в тон ему добавила молодая особа с короткой девчоночьей стрижкой, обрамлявшей круглое лицо с наливными щёчками. Это была известная писательница и киносценарист Виктория Токарева. – Ну просто персидский дворец.
— Да, похоже, – согласился Рытхэу. – И местный падишах выгуливает здесь свой гарем из хорошеньких сотрудниц.
— Гарем богатый, – продолжила развитие темы Токарева. – Сознайтесь, Николай: вы тут как сыр в масле катаетесь?
Я вынужден был признаться, что все сказанное очень похоже на правду. Женщины у нас, и в самом деле, это многие замечали, одна к одной – красавицы. Некрасивых нет.
КОМИССИЯ ИЗ МОСКВЫ
Техникум продолжал спокойно расти и развиваться, пока не произошли события, которые довольно резко изменили его жизнь…
— Как-то поздно вечером – это было в 1980 году – зазвонил мой домашний телефон. Это был межгород. Звонил наш начальник из министерства П.С. Смиренников:
— К вам выезжают инспекторы Госконтроля СССР. Они прилетают в Братск завтра. Непосредственно из Москвы будут трое, остальные – еще человек восемь-девять прибудут из Красноярска, Иркутска и других мест. Будут проверять работу вашего техникума в течение двух недель.
— Что нужно сделать? – спросил я.
— Нужно их встретить, разместить в гостинице, а дальше они сами скажут, что им надо. Советую выполнять всё, что они потребуют… Я этих людей не знаю, – добавил Павел Степанович, – но говорят, что они проверяют досконально всё и ни на какие компромиссы не идут. Так что будьте готовы ко всему.
Новость меня, конечно, не обрадовала. По слухам, органа страшнее Госконтроля в стране не существовало.
На следующий день я встретил в аэропорту двух молчаливых женщин очень строгого вида и мужчину, они и были московскими инспекторами. Пока ехали до города и размещались в гостинице, зимний день кончился. Но инспекторы, невзирая на поздний час, прибыли в техникум. Старшая дама (фамилии её я не помню) передала мне рукописный список документов, которые подлежали проверке, и кратко пояснила:
— Все документы, которые перечислены в списке, должны завтра утром лежать в той комнате, где мы будем работать.
Список содержал около 100 наименований: это были журналы учебных занятий всех групп за последние 5 лет, дипломные и курсовые проекты, методические разработки, некоторые финансовые документы, книги приказов, протоколов педсоветов и проч. Всю ночь мы вместе с замами и лаборантами таскали эту макулатуру из разных мест, так что к утру все это добро лежало в нескольких кучках общим объемом примерно кубометров пять.
В течение ближайших дней подъехали остальные инспекторы.
И началась проверка!
Такого я еще не видывал. Ни меня, ни моих замов инспекторы ни о чем не спрашивали, ни о чем не просили. Они сами подходили к расписанию занятий и, ткнув пальцем в какую-либо фамилию, предупреждали: «Мы идем к этому преподавателю». Они сами встречались с учащимися, проводили какие-то опросы и замеры, ездили по местам практики, проводили контрольные работы и многое другое. Так продолжалось чуть больше недели.
В начале следующей недели с нами начали разговаривать. И тут я обратил внимание на то, что проверяющие говорят с нами не сквозь зубы, как в первые дни, а чуть-чуть любезнее. Причина этой метаморфозы вскоре прояснилась: оказалось, что серьезных недостатков в нашей работе не обнаружено, и наш коллектив произвел на инспекторов благоприятное впечатление.
В конце второй недели комиссия закончила работу.
Состоялось заседание педагогического совета, на котором были оглашены результаты инспектирования. Комиссия официально признала, что по всем направлениям учебно-воспитательной работы техникум справляется с выполнением поставленных задач.
Это была неожиданная и очень большая похвала, которая всех нас подняла в собственных глазах.
Но это было только начало …
Через некоторое время наше министерство сочло целесообразным провести на нашей базе семинар заместителей директоров техникумов Минбумпрома по обмену опытом, поскольку, как было сказано, «вам, братчанам, есть, что показать».
Потом директор минвузовского зонального методкабинета Э.И. Мейерова предложила провести у нас семинар директоров ССУЗов Иркутской области, на следующий год — преподавателей социально-экономических дисциплин и заместителей директоров по воспитательной работе.
И пошло и поехало.
Оказалось, что мы для многих людей представляем интерес, многие хотят к нам попасть, чтобы чему-то поучиться. Для нас, скромных провинциалов, это было ново и необычно.
Мы вовсю старались, и нас начали замечать и отмечать.
Пошли награды. Я получил орден, чуть позже – звание отличника среднего специального образования.
Начало 1980-х годов было звездным для нашего коллектива: мы пожинали сладкие плоды своих долгих трудов и начали было уже радоваться росту нашего имиджа. Но радости не были долгими …
ПРИЕМ ГОСТЕЙ
В 1984 году техникум принимал гостей, директоров и руководящих работников техникумов нового, объединенного министерства лесной, целлюлозно-бумажной и деревообрабатывающей промышленности СССР…
— Мы основательно готовились к этому мероприятию. Городские партийные и советские власти во многом оказывали нам содействие. Но вдруг за несколько дней до приезда гостей директор гостиницы «Братск», в которой по договоренности планировалось расселить приезжающих (65 человек), сообщил, что он поселить никого не сможет, так как гостиница забита до отказа: по линии минобороны надолго заселилось несколько сот человек военных для проведения каких-то учений. Это был удар ниже пояса.
Мои попытки прибегнуть к помощи горкома партии и обращения в другие гостиницы не увенчались успехом: такого большого числа мест для расселения гостей в городе не оказалось. Положение было отчаянным.
И тогда председатель учпрофкома Дрожжина сообщила, что у нее есть кое-какие предложения:
— Я переговорила с объединенным профкомом Комплекса, и они обещали нам помочь?
— Как они могут помочь, Валентина Станиславовна? – спросил я.
— Как вы знаете, профилакторий «Северный Артек» находится в подчинении профкома ЛПК. Сейчас он наполовину пустует, и вполне может принять наших гостей.
— Но «Северный Артек» — хозрасчетная организация и без предоплаты никого не поселит.
— Наша профсоюзная организация входит в состав профсоюзной организации Комплекса. Профком обещает выделить нам деньги для расселения участников семинара. Мы посчитали – сумма получилась небольшая.
— Но наши гости не являются нашими работниками, – возразил я. – На каком основании мы будем платить за их проживание в профилактории.
— Во-первых, «Северный Артек» является профсоюзной здравницей лесников, – пояснила Дрожжина. – Во-вторых, все наши гости являются членами профсоюза лесников и имеют право пользоваться этой здравницей.
— Логично, – уныло заметил я.
Собрал я наш «курултай», совет руководства, пораскинули мы мозгами. Было понятно, что предложение Дрожжиной – не совсем то, что нужно. Но выбора не было, и я дал отмашку. Заодно сообщил в министерство о возникших коллизиях, и мне пообещали, сначала в устной форме, потом телеграммой, что министерство возместит убытки по расселению.
Деньги были оперативно перечислены учпрофкомом на расчетный счет профилактория, и мы переключились на решение других задач.
Вскоре стали съезжаться гости – директора и заместители директоров техникумов нашей отрасли, а также представители министерства. Всех спокойно расселили в профилактории – занималась этим сама автор «проекта» Дрожжина. В течение трех дней их утром привозили, а вечером увозили на двух «Икарусах». Возили также на Братский ЛПК и ГЭС – как же без этого?!
Семинар удался. Люди благодарили нас за отличную организацию и выражали своё восхищение красотой и оборудованием нашего техникума.
Все были очень довольны и разъезжались по своим городам и весям, насыщенные большим количеством полученной информации.
Так мы в очередной и, как оказалось, в последний раз искупались в лучах славы. А дальше начали происходить непонятные вещи. Откуда-то пошел слушок (я до сих пор не знаю, откуда) о том, что приезжие директора каждый день с утра до ночи пьянствовали на казенные деньги, которые им выделил директор местного техникума, т.е., я. Возможно, кто-то опять запустил анонимку, – не знаю. Но только в скором времени у нас опять появилась комиссия райкома партии, которая с обычной скрупулезностью приступила к проверке неведомо откуда появившихся «сигналов». Меня и Дрожжину пару раз вызывали в райком, и завотделом пропаганды и агитации взял с нас подробные письменные объяснения.
Невооруженным глазом было видно, что всё, в чем нас обвиняли – чушь собачья. «Казенные» деньги никак не могли быть использованы для пьянства, так как они были перечислены «Северному Артеку» безналичным путем, а в перечне услуг пансионата горячительные напитки не предусмотрены. Не исключаю (вернее, так оно и было), что по вечерам гости, собираясь группами, выпивали, веселились, пели песни, – но это было их личное дело. Однако днем, совершенно точно, никаких пьянок не было, — все были на семинаре, о чем свидетельствовали ежедневные списки регистрации.
— Есть сведения, что вы лично принимали участие в вечеринках. Так ли это? – допытывались до меня в райкоме.
— Это было бы правильным шагом с моей стороны, – ответил я. – Мои старые товарищи ожидали, что я приеду к ним, и мы сможем пообщаться в неофициальной обстановке. Но я был слишком занят, и не смог приехать в пансионат. Ни разу. – Это была чистая правда.
Казалось бы, дело ясное и оно не стоит выеденного яйца. Единственное, в чем мы проявили неосторожность – мы перевели пансионату профсоюзные деньги, а надо было дождаться, когда деньги поступят из министерства и провести их не через профсоюз, а через бухгалтерию техникума. Но у нас не оставалось времени на такую операцию.
Партийная комиссия продолжала работать, встречаясь для чего-то со всем большим количеством сотрудников. Было непонятно, что ищут. Наконец, наступил день, когда нас с Дрожжиной вызвали на бюро райкома партии…
Через много лет случайно я увидел свою партийную карточку, с текстом злополучного выговора. Тушью убористым почерком там были записаны все те же поганые и бездоказательные слова, которые произносились на заседании бюро: «преступные действия», «халатность», «злоупотребления», «использование служебного положения в личных целях», «развал коллектива» и еще Бог знает что. В 1937-м за такие дела меня бы, точно, поставили к стенке…
УГОЛОВНОЕ ДЕЛО
Против Н. В. Перная заводят уголовное дело…
— Какое-то время следователи меня не вызывали, — вспоминает Николай Васильевич. — Зато мне начали звонить директора техникумов из Архангельска, Амурска, Красноярска, Сокола, Бийска и спрашивали, что случилось? Их вызывали на допросы в местную прокуратуру. Что нужно говорить? Я отвечал, что нужно говорить правду, только и всего.
Прошло еще полгода и на очередном допросе следователь сказал, что в других городах допрошено несколько десятков бывших участников семинара (какой позор на мою голову!!) и установлено, что факты небольших вечеринок в пансионате имели место, но исключительно по инициативе проживающих и за их счет, а фактов «вашего, гражданин Пернай, участия в этих мероприятиях не установлено», деньги же, оплаченные Братским техникумом за проживание гостей, были полностью израсходованы по назначению…
Но благодаря неусыпной бдительности и настойчивости райкома партии я находился в роли подследственного в течение почти двух лет. Но у всякого дела бывает конец.
Однажды я был вызван в очередной раз в прокуратуру. В кабинете помощника прокурора за столом сидел молодой человек, который протянул мне лист бумаги с каким-то текстом.
— Ознакомьтесь, – сказал помощник прокурора. – Это постановление о прекращении следствия по вашему делу в связи с отсутствием состава преступления.
Я ознакомился.
— Распишитесь вот здесь.
Я расписался и спросил:
— Могу идти?
Почему-то возникла пауза.
— Николай Васильевич, – вдруг тихо произнес молодой помощник прокурора. – А вы меня не помните?
— Нет, не припоминаю.
— А вы, пожалуйста, вспомните. Я учился у вас. Это было лет 10 назад. Меня, ученика техникума по фамилии (он назвал свою фамилию), за хулиганский проступок собирались исключить и отдать под суд. Но вы вытащили меня из беды. Я смог закончить техникум, а потом – юрфак Иркутского университета. Спасибо вам. – Он протянул мне руку.
Я пожал его руку и, отвернувшись, быстро пошел к выходу. (Кажется, это был один из первых случаев, когда педагогика любви сработала прямой наводкой). Говорить я не мог, потому что в горле что-то заклинило и слезы застилали глаза …
Долго потом я пытался восстановить в памяти события 10-летней давности и 16-летнего парнишку-хулигана, но мне, к сожалению, это так и не удалось. Может быть, потому, что в моей жизни таких парнишек было много, очень много. Кому-то я помог, а кому-то не смог.
Спасибо судьбе за то, что не только педагоги имеют возможность вытаскивать своих воспитанников из беды, но и воспитанники могут иногда помогать в беде своим бывшим наставникам. Иначе в этом мире жить было бы невозможно.
Занимаясь время от времени полезным, но не очень приятным делом – самоанализом, я долго размышлял над тем, почему в период наибольшего расцвета своего детища, техникума, меня и моих товарищей подвергли такому унижению: обвинению в несовершённом преступлении, финансовых махинациях, развале коллектива, грубом попрании норм коллективизма и др.
Причин тому я нашел немало. Что-то можно было объяснить моим характером: вспыльчивостью, излишней доверчивостью, приводящей иногда к принятию непродуманных решений (решение об оплате нашим учпрофкомом стоимости проживания в «Северном Артеке» приезжающих директоров было как раз таким), жесткостью некоторых принимаемых мною решений. Возможно, еще я кого-то кровно обидел и не заметил этого.
Один мудрый человек как-то сказал мне: «Ты слишком открыт и чересчур доступен». Он, конечно, был прав: и моей открытостью, и доступностью нередко пользовались хитрые, но не всегда добросовестные, а то и вовсе непорядочные, люди. И это не могло не вызывать раздражение в коллективе…
Одним из тех, кто в 1984 году был членом бюро райкома, недавно, в приватной беседе раскрыл мне глаза:
— Вы, дорогой товарищ, недооцениваете такое страшное зло, как зависть. Вы были везучим директором, построили прекрасное здание техникума, создали мощный коллектив, авторитет которого уже гремел за пределами города. И вы не заметили, как вокруг вас возникло столько завистников, что они рано или поздно должны были как-то отомстить вам за вашу славу и удачливость. Так оно и вышло. Однако была еще одна причина: на ваше директорское место предполагалось пристроить одного близкого к райкому человечка. Отсюда и то рвение, с которым они пытались вас уничтожить. Но вы оказались им не по зубам…
В 1987 году Н.В. Перная назначают директором Братского ПТУ №63. Казалось бы, где-где, но только не в ПТУ с его традиционным контингентом учащихся применима педагогика любви и растущая из нее концепция «человека любящего», но именно здесь она обретает статус идеологической надстройки, определяющей внутреннюю жизнь училища. Пернай вместе с коллегами выпускает несколько сборников «Живой лицейской педагогики», в которых обосновывает теорию «человека любящего». В предисловии к одному из сборников он пишет: «В последние годы многие преподаватели и мастера нашего лицея приняли к руководству сформулированные нами принципы педагогики любви: принцип взаимности, миролюбия, неосуждения, минимизации собственных потребностей, благоговения перед жизнью, даяния, единства педагога и учеников, единства требований и уважения, доверия и презумпции доверия, полезности, ответственности и др. Основным законом нашего бытия мы назвали закон первичности любви, согласно которому одним из начал жизни является энергия любви».
ПТУ-ЛИЦЕЙ
А начиналось всё довольно-таки прозаично.
— Большинство учащихся, не имея базовых школьных знаний по общеобразовательным дисциплинам, не хотело получать общее среднее образование и имело крайне слабую мотивацию к любому обучению, в том числе – к профессиональному, — вспоминает Николай Васильевич. — Но время показало, что наш курс на освоение системы гуманистических ценностей и создание многоступенчатого мотивационного образовательного потока оказался правильным. Говорю об этом так убежденно, потому что многое пришлось повидать и многое перепробовать…
В первые дни моего директорства в ПТУ-63 произошло несколько событий, заставивших меня крепко задуматься. Однажды, идя по училищу, я увидел в конце длинного коридора девушку-ученицу, которая макала грязную тряпку в такое же грязное ведро с водой, а потом водила тряпкой по полу. По-видимому, это считалось мытьем полов. Вдруг из-за поворота коридора выбежали трое парней, этакие веселые казаки-разбойники, и сходу начали швырять девчонку «на пас» друг другу. Увлеченные этим занятием, не видя меня, они стали пинать ведро, стараясь, чтобы грязная вода из ведра попала на девушку. Та отбивалась, как могла, материлась, а потом заплакала.
Вначале я просто остолбенел: я давно не видывал ни таких зрелищ, ни таких учеников. Не в силах что-либо сказать, я быстро подошел к ним. Но парни исчезли так же внезапно, как появились. Я не стал гоняться за ними, зная, что рано или поздно всё равно до них доберусь.
Происшествие меня потрясло, и я задал себе вопрос: почему они так себя ведут? Неужели у них нет ничего такого, чем бы они дорожили? Ответа пока не было, но я дал себе слово с вольницей казаков-разбойников покончить.
Через несколько дней в мой кабинет пришла целая толпа. Это были ученики групп 5 и 6. В толпе я увидел и лица тех парней, которые были участниками инцидента с девушкой.
— Товарищ директор, — сказал один из учеников. Вероятно, у них считалось зазорным обращаться ко взрослому человеку по имени-отчеству. – Мы пришли заявить, что учиться не хотим.
Пернай Николай Васильевич
— Почему?
— Не хотим и все. Не интересно.
— Какой профессии вы обучаетесь? – задал я вопрос.
— Точно не знаем, вроде бы нас учат на каких-то слесарей.
Послушав такие странные речи, я сказал:
— Хорошо. Пусть каждый напишет заявление об уходе. Я рассмотрю. А тем, кто обижал девушку, я подпишу заявления сразу.
Парни ушли. Заявления написали немногие, но после их визита я нашел ответ на вопрос: почему? Потому что у них не было интереса к учению, но главное – не было интереса к профессии. Было ясно, что без этого интереса ребят не только учить было невозможно, с ними невозможно было даже говорить о чем-либо, что выходило бы за рамки их естественных потребностей.
***
В 1980-х годах бурно развивающееся народное хозяйство СССР стало нуждаться не только в высококвалифицированных рабочих, но и в рабочих, имеющих дипломы техников. И решение этой задачи было возложено на систему профтехобразования. В Прибалтике, Москве и Ленинграде в 1989-1991 годах на базе лучших профессиональных учебных заведений стали создавать новый тип многоуровневых экспериментальных учебных заведений, которые стали называть высшими профессиональными училищами (ВПУ) и профессиональными лицеями (ПЛ). Как было записано во Временном положении о ВПУ (1990 г.), задачами новых ВПУ и ПЛ было обеспечение подготовки рабочих “повышенного уровня квалификации, в том числе и со средним специальным образованием”. В ВПУ и профлицеях формировалась 2-уровневая подготовка рабочих и специалистов: 1-й уровень — подготовка рабочих по профессиям НПО, 2-й уровень — подготовка рабочих с повышенным уровнем квалификации по одной или нескольким рабочим профессиям, в том числе во многих ВПУ — с получением среднего профессионального образования (СПО).
В марте 1991 года по инициативе Н.В. Перная впервые в Иркутской области было учреждено экспериментальное учебное заведение нового типа – Высшее профессиональное училище №63 г. Братска (ВПУ-63), позже переименованное в Профессиональный лицей №63 (ПЛ-63). Немного позднее аналогичные учреждения были созданы в г. Ангарске (ПЛ-36) и г. Саянске (ПЛ-25). Это были первые инновационные учреждения области, в которых в порядке эксперимента осуществлялась реализация трех интегрированных образовательных блоков: общего среднего, начального профессионального (или, как тогда говорили, профессионально-технического) и среднего профессионального (специального) образования. Обучение учащихся по трем образовательным блокам осуществлялось в оптимальные сроки на основании специально для этого создаваемых интегрированных рабочих учебных планов: например, ребята на базе 9 классов могли освоить все программы за 4 года (а не за 6 лет, как было принято раньше).
Николай Васильевич вспоминает:
— Высшие профессиональные училища и профессиональные лицеи были детищем страны Советов. Великая держава, могущество которой ежегодно прирастало тысячами новостроек предприятий, школ, больниц, клубов, постоянно нуждалась во всё возрастающем количестве специалистов. Мне, как директору первого в области ВПУ и разработчику первых интегрированных учебных программ, пришлось в полной мере познать, каково прокладывать новые пути. Было много непонимания, причем, как ни странно, больше всего – со стороны моих товарищей-педагогов. Но была и мощная поддержка. Мои инициативы были поддержаны городскими органами власти, ректором Братского индустриального института (БрИИ) О.П. Мартыненко, начальником Иркутского Главуно Д.В. Шестаковым, а также – начальником Братскгэсстроя Ю.А.Ножиковым. Могущественнейший Братскгэсстрой (70 тысяч работающих) был нашим базовым предприятием. Мы предложили новую номенклатуру подготовки кадров – подготовку рабочих и техников-механиков для обслуживания и эксплуатации автомобильного транспорта и тяжелой строительно-дорожной техники. И наши предложения были приняты, так как не только Братскгэсстрой, но большая часть предприятий Братска остро нуждалась в кадрах механизаторов.
Молодые ученые, заведующие кафедрами БрИИ Л.А.Мамаев и А.С.Янюшкин, помогли в создании новых моделей учебных планов. Методологической основой создания интегрированных учебных программ послужили труды и непосредственные консультации ведущих специалистов профессионального образования академиков РАО С.Я.Батышева, А.П.Беляевой, А.Н.Новикова, Е.В.Ткаченко, сотрудников и директора московского Института развития профобразования доктора философских наук, профессора И.П. Смирнова и директора московского Научно-исследовательского института развития профессионального образования доктора педагогических наук, профессора М.В. Никитина, с которыми мне довелось сотрудничать.
Иногда помощь приходила совсем неожиданно. Однажды я выскочил во двор училища, привлеченный мощным ревом какого-то механизма, и увидел необычное зрелище: в наш двор, страшно лязгая гусеницами, собственным ходом въезжал чудовищно огромный экскаватор с кубовым ковшом.
Пожилой машинист остановил машину посредине двора и передал мне пачку документов: паспорт и технические характеристики машины. Оказалось, экскаватор – это подарок училищу от моего бывшего ученика, выпускника техникума Юрия Мещерякова, работавшего к тому времени главным инженером одного из управлений механизации Братскгэсстроя…
ПЕДАГОГ ЛЮБЯЩИЙ
— В 1999-2004 годах нашим коллективом были приняты основополагающие принципы педагогики любви, условия их реализации, Педагогический кодекс и Кодекс лицеиста, Программа нравственного воспитания и другие важные программные документы. Первые шаги сделаны. Как же в нашем лицее претворяются в практику эти предначертания?
Мы решили спросить об этом педагогов и учащихся. Педагоги представили доклады о своей работе. А результаты выборочного опроса учащихся приводятся ниже; они частично дают ответы на поставленные вопросы:
— Какими, по Вашему мнению, самыми важными качествами должен обладать куратор (классный руководитель, мастер) Вашей группы?
— Какими, по Вашему мнению, отрицательными качествами не должен обладать куратор (классный руководитель, мастер ПО) Вашей группы?
— Подвергались ли Вы агрессии со стороны педагогов ПЛ-63?
А) Были ли случаи оскорбления Вас словами (какими словами и кто Вас оскорбил)?
Ответы: «нет» – 46; «да» – 19 учащихся, в том числе: 11 человек пишут, что преподаватель А оскорбляет словами: «баран, бревно, дрянь, придурки, дебилы, тупой дебил, тупой», «задела моих родных»; 1 учащийся пишет, что преподаватель Б оскорбляет словом «кобыла»; 1 учащийся пишет, что преподаватель В оскорбляет словами: «кобыла, лошади»; 2 учащихся пишут, что преподаватель Г оскорбляет, но – как, не говорят; 4 учащихся, не называя фамилии преподавателей, пишут, что педагоги их оскорбляют, но – как, не говорят.
Вопрос: были ли случаи физического насилия по отношению к Вам? Ответы: «нет» – 56; «да» – 9 учащихся, в том числе: 5 учащихся называют преподавателя А, которая «бьет указкой по голове», «выкидывает со стула и в дверь головой», «вырвала из-под меня стул»; 2 учащихся называют преподавателя Д; 2 учащихся не называют фамилии преподавателя.
Вопрос: обращаются ли к Вам педагоги на «Вы» или на «ты»? Ответы: а) обращаются на «Вы» – 27; б) на «ты» – 35; в) на «Вы» и на «ты» – 3.
Вопрос: кто, на Ваш взгляд, из работников ПЛ-63 по настоящему любит учеников (назовите их)? Ответы: Балашов А.А. – 36, Моисеева И.А. – 20, Попова С.Ю. – 17, Гальцева Е.А. – 22 (100% группы), Щербенок В.И. – 13, Химан Л.Г. – 15, Дулецкая И.И. – 17, и другие. «Все», – написал 1 учащийся. Всего было опрошено 65 учащихся младших курсов и 39 учащихся 4-го курса.
Судя по результатам анкетирования, большинство учащихся младших курсов хотят, чтобы их кураторы: 1) были доброжелательными и 2) справедливыми, 3) обладали чувством юмора, 4) проявляли уважительное отношение к ученикам, 5) были спокойными и любили учеников. Учащиеся 4-го курса (их ответы здесь не приводятся) добавляют к названным качествам еще и требовательность, а на первое место ставят уважительное отношение к ученикам.
Примерно те же качества названы в качестве желательных для преподавателей ПЛ-63, однако опытные старшекурсники на первое место ставят – хорошее знание преподавателем своего предмета.
По мнению учащихся младших курсов, кураторы групп не должны: 1) быть злыми, 2) заниматься рукоприкладством, 3) кричать, ругаться, злиться, 4) быть мстительными, 5) употреблять грубые выражения. А прошедшие через множество испытаний старшекурсники среди нежелательных качеств кураторов на первые места выносят мстительность, грубость, непонимание учеников.
Среди качеств, неприемлемых у преподавателей лицея, старшекурсники отмечают: 1) мстительность, 2) оскорбительную грубость, 3) непонимание учеников, 4) крикливость, 5) злость и тягу к рукоприкладству. Учащиеся младших курсов не приемлют те же качества, но больше всего – злость, крикливость и мстительность преподавателей. 54% учащихся младших курсов признаются, что педагоги обращаются к ним на «ты». К сожалению, еще многие преподаватели и мастера не понимают, что «тыкание» унижает достоинство подростка. Обращение на «Вы» воспринимается им как формула уважения и возвышения его Личности, а каждодневное будничное, или высокомерно-менторское, или подчеркнуто недружественное, «тыкание» отбрасывает подростка к тому состоянию, в котором его долгое время считали и всё еще считают никем, не имеющим права ни на что. Кроме того, «тыкание» запрещено нашим Педагогическим кодексом.
Наши воспитанники отдают должное миролюбию своих педагогов: большинство учащихся отрицает случаи педагогической агрессии по отношению к себе, как вербальной, так и физической. Однако 13 из 65 (20% опрошенных) учащихся младших курсов и 3 из 39 (8%) учащихся 4 курса сообщают, что некоторые преподаватели (их фамилии в анкетах ребята назвали) в грубой форме оскорбляют учащихся. Кроме того, названы, по меньшей мере, двое преподавателей, которые, по мнению ребят, применяют физическое насилие. Весьма печально, но такова горькая правда.
Последним был вопрос анкеты о том, кого из работников учащиеся считают любящими. (Заметьте, в анкетах мы не спрашиваем детей, кого из педагогов они любят. Такие вопросы мы считаем некорректными. Мы полагаем, что педагог не должен влюблять в себя учащихся или добиваться их любви.) Судя по ответам ребят, наши дети считают, что большинство из нас – педагоги, любящие своих учеников. Но все-таки и здесь есть исключения: один из преподавателей учащимися выпускных групп очень категорично назван – нелюбящим, и, по-видимому, это не случайно. А некоторые именитые педагоги вообще не попали в список любящих. Тут есть над чем подумать.
ИММУНИТЕТ ПРОТИВ ЗЛА
На декабрьском (2007 г.) заседании педагогического совета ПЛ-63 была принята программа профилактики агрессии в среде педагогов и учащихся. Освоение этой программы должно было помочь постепенно преодолеть «злокачественные» агрессивные проявления жизни и перейти к освоению конкретных методов педагогики любви. Но как это выглядело на деле?
Уже с первых шагов в училище будущий студент испытывал на себе особый педагогический подход. Николай Васильевич вспоминает:
— Во время бесед с абитуриентами я задаю простые вопросы: как Вы учитесь, почему по геометрии тройка, имели ли Вы приводы в милицию и др.? В заключение беседы говорю парнишке – девятикласснику:
— Если Вы хотите у нас учиться, надо в конце июня принести в лицей аттестат об окончании 9 классов. И чтобы в аттестате было побольше четверок и пятерок.
— А сколько четверок и пятерок? – спрашивает парнишка.
— В прошлом году для зачисления в «инженерные» группы надо было иметь не меньше 9 хороших оценок в аттестате.
— А если не набирается 9?
— Значит, попадете в простую группу, где получите только рабочую профессию.
— А в этом году как будет?
— Думаю, что нынче конкурс будет выше, потому что заявлений от абитуриентов поступает больше, чем в прошлом году.
— Что же мне делать? – упавшим голосом спрашивает подросток. — У меня только 7 (или еще меньше) четверок, остальные тройки.
— Не беда, — утешаю я его, — нужно только захотеть учиться. Но нужно сильно захотеть. И необходимо сказать об этом своим учителям и родителям, чтобы они помогли.
— У меня не получится.
— Еще как получится, — уверяю я его. – Тестирование показало, что у Вас хорошие способности. Вы сможете учиться лучше, но надо поднажать.
— Я постараюсь, — говорит абитуриент. И я вижу, что он как будто поверил в свои силы.
Иногда мне звонят родители таких ребят или учителя из школ и спрашивают:
— Что вы сделали с парнем? Что вы такое ему сказали, что он теперь днями и ночами сидит за уроками?
— Ничего особенного,- отвечаю я обычно. – Просто ему рассказали об условиях поступления в наш лицей.
Но вернемся к проблемам борьбы со злом.
Итак, во время приемной кампании наша политика строится таким образом, чтобы показать, что попасть к нам трудно, но если постараться, то вполне можно, что учиться у нас интересно и престижно, но у нас строго спрашивают с нерадивых и недисциплинированных.
Однако все это только предварительная работа, одна из малых составных частей той большой системы воспитания и обучения, которая является нашей главной действующей силой в борьбе за победу добра. Успех нашей борьбы с темными силами зла заключается не столько в том, чтобы не впустить эти силы в наши пределы, сколько в том, чтобы создать внутри нашего коллектива такую иммуногенную среду, которая сама могла бы успешно бороться с инфекциями зла. И главным генератором иммунитета образовательной среды является любовь, т.е., та самая Богом даваемая внутренняя сила, которая согласно закону первичности любви изначально должна родиться внутри педагогического коллектива и постоянно в нем наращиваться. Именно любовь должна пропитывать всю среду, в которой мы работаем с учениками и друг с другом. И когда любовь становится фактором стабилизации и укрепления коллектива людей, тогда она, любовь, становится также мощным поражающим фактором, т.е., фактором, поражающим зло.
Таким образом, нам не нужно создавать какое-то особое оружие обороны, достаточно каждому преподавателю и мастеру быть человеком любящим, — и тогда не страшны никакие происки темных сил, ибо они бессильны перед светом любви. Но любви надо учиться, и очень упорно, никогда ей не изменять и не отказываться от нее.
У нас, как и во многих подростковых учебных заведениях, иногда случаются проявления беспричинной злобы и жажды разрушения. Почти всегда это происходит в одни и те же периоды: в сентябре-октябре, когда появляются новые учащиеся, «дикие» и не приученные к нашим порядкам, и иногда почему-то – в феврале-марте. В первые годы становления лицея случаев варварства было так много, что я временами с трудом сдерживал свои кипевшие чувства. Однажды мы обнаружили неимоверное количество разбитых и разрезанных оконных стекол (как позже выяснилось, это был результат использования учениками после практики в токарных мастерских твердосплавных напаек к резцам), а также — множество поломанных электрических выключателей (результат занятий учащихся у нас в секции каратэ). Складывалось очень тяжкое впечатление, казалось, что это — проявление какого-то массового психоза. Забыв обо всех своих проповедях любви, я сказал мастерам на утренней планерке:
— Приказываю через 10 минут построить весь личный состав на линейку. – Мы тогда еще по пэтэушным традициям проводили линейки. – Будем наказывать, применять десятисмертие, — добавил я строго.
Нужно сказать, что про десятисмертие, как меру устрашения, я читал в какой-то книжке про Чингис-хана. Суть была в том, что если на поле боя монгольский отряд проявлял трусость, то каждому десятому воину отрубали голову. Не всем, кто струсил – каждому десятому. Так монголы воспитывали дисциплину и стойкость.
Никогда ни о чем таком кровожадном я не помышлял, а тут в отчаянии подумал: пора и мне применить чрезвычайные меры, так сказать, адекватно – око за око, зуб за зуб. Поскольку в то время в училище на внутреннем учете состояло несколько десятков учащихся, уже совершивших преступления и правонарушения, то предполагалось именно в отношении этих «смертников» предпринять какие-то особые карательные меры и тем самым устрашить остальных.
Я мучительно размышлял, как же мне их наказать, чтоб впредь неповадно было. Но чем больше я думал, обуреваемый противоречивыми желаниями, тем больше склонялся к выводу, что ответная жестокость вряд ли надолго вразумит моих учеников, а вот к росту новых нарушений приведет точно.
Пока я так размышлял, в кабинет вошла Г.А. Чумаченко, работавшая в то время завучем, человек редкой проницательности, смелости и доброты. Она сказала:
— Мы столько сил потратили на то, чтобы убедить учеников в нашей доброте и любви к ним. Неужели сейчас, после всего того, что они натворили, мы разрушим их веру в нас? Прошу вас, не делайте этого.
Я еще колебался, но все же в конце концов вынужден был сказать:
— Хорошо, Галина Александровна. Десятисмертия не будет.
И потом мы с нею по очереди в течение 20 минут кричали в притихшую толпу мальчишек наши несвязные речи о совести, о нашей ужасающей бедности, о недопустимости вандализма и еще о чем-то. Видимо, дети почувствовали в наших словах не только ярость, но и настоящую человеческую боль за общее дело, потому что когда я стал их допекать: «Почему вы так озлоблены? Почему все разрушаете в нашем с вами общем доме? Мы с вами можем поступить так же жестоко, но мы этого не хотим. Ведь мы не можем вас вечно наказывать. Знаете, почему? Потому что мы хотим быть с каждым из вас, как равный с равным. Мы хотим с вами дружить. Смотрите на нас внимательно, ведь мы к вам идем с добром. А вы все кромсаете. Почему?» – я чувствовал, что меня слушают очень внимательно. Было очень тихо. И тогда из строя вышел командир 4-й группы и, не отвечая на мои вопросы, хмуро сказал:
— Дайте срок – мы все исправим.
Мы не стали унижать ребят разборками и выяснениями, кто виноват, и через несколько дней они (с помощью мастеров) все отремонтировали.
Инцидент был исчерпан. Возможно, у этой истории был бы другой конец, если бы не два судьбоносных обстоятельства: во-первых, наш коллектив педагогов и учеников, несмотря на столь тяжкие случаи грубых нарушений, накопил изрядную инерцию добра и, исповедуя закон первичности любви, уже стоял на позициях доброталюбия и отказа от насилия в ответ на насилие.
Второе обстоятельство – это наличие в коллективе таких ангелов-хранителей, как Г.А. Чумаченко. Дай Бог, чтобы в моей жизни всегда были такие люди, особенно в трудные минуты, когда готов совершить непоправимую ошибку, а ангел-хранитель придет и скажет так же, как тогда Галина Александровна: «Я прошу вас этого не делать». Скажет, не боясь директорского гнева. А потом встанет рядом со мной и будет верной помощницей. Потому что директор тоже человек. И ему тоже нужна поддержка. И верность товарищей. И преданность общему делу.
Для того чтобы потенциал доброталюбия сохранялся и прирастал, необходимо создавать в учебном заведении систему ценностей, которая содержала бы наборы вещей, правил и принципов, имеющих ценность и для учеников, и для их учителей.
Источник: статья Сергея МАСЛАКОВА, опубликованная в газете «Сибирский Характер» (№ 8 (186), № 9 (187) и № 10 (188) 2013 года.
ПЕРНАЙ НИКОЛАЙ ВАСИЛЬЕВИЧ. Биография
Если у Вас есть дополнения и поправки или Вы хотите разместить на сайте «Имена Братска» биографии Ваших родных и близких — СВЯЖИТЕСЬ С НАМИ!
ВНИМАНИЕ! Комментарии читателей сайта являются мнениями лиц их написавших, и могут не совпадать с мнением редакции. Редакция оставляет за собой право удалять любые комментарии с сайта или редактировать их в любой момент. Запрещено публиковать комментарии содержащие оскорбления личного, религиозного, национального, политического характера, или нарушающие иные требования законодательства РФ. Нажатие кнопки «Оставить комментарий» означает что вы принимаете эти условия и обязуетесь их выполнять.
Пернай Николай Васильевич
