КЛУБ ЗНАМЕНИТЫХ КАПИТАНОВ В БРАТСКЕ - ИМЕНА БРАТСКА
КЛУБ ЗНАМЕНИТЫХ КАПИТАНОВ В БРАТСКЕ
Иллюстрация к книге КЛУБ ЗНАМЕНИТЫХ КАПИТАНОВ. Художник А. Медведев
А был ли в Братске школьный музей имени капитана дальнего плавания Ивана Петровича Ермакова, составленный из его коллекции, собранной за время его плаваний по всему миру? Или это литературная выдумка авторов «Клуба знаменитых капитанов»?
Предлагаем вашему вниманию фрагмент знаменитой в советское время радиопередачи «Клуб знаменитых капитанов» — популярный многосерийный радиоспектакль для детей, выходивший в СССР с декабря 1945 года до начала 1980-х годов. Персонажами спектакля были герои популярных приключенческих книг: барон Мюнхгаузен, Дик Сенд, Робинзон Крузо, Гулливер, Саня Григорьев, капитан Немо, Тартарен, Гриффин и др. Авторы сценария — Климентий Минц и Владимир Крепс.
…
По живописной реке, несущей свои могучие воды посреди сибирской тайги, медленно плыл плот «Кон-Тики».
Свежий ветер надувал четырёхугольный парус с изображением древнего перуанского вождя — сына солнца Кон-Тики. Несколько странно было смотреть на этот плот в наше время, но казалось, что загадочные глаза Кон-Тики были удивлены не меньше, разглядывая прибрежную тайгу.
А посмотреть было на что. От одного берега Ангары до другого — добрый километр.
Множество зелёных островков плыли навстречу плоту. Вековые лиственницы, гигантские кедры и корабельные сосны тянулись к облакам.
Капитан корвета постучал молотком по рулевому веслу.
— Заседание Клуба знаменитых капитанов продолжается. Дик! Прошу записать в вахтенный журнал. Плывём по Ангаре. Курс — город Братск. Цель — поиски клада. Ветер попутный. Скорость — пять узлов. Происшествий нет.
— Рыбы тоже нет! — огорчённо заметил Тартарен, вытаскивая из воды удочку с пустым крючком. — Но есть вопрос. Зачем норвежские юноши отправились на этом корабле… пардон, на этом плоту через Тихий океан?
— Видите ли, дорогой Тартарен, — ответил председатель клуба, — среди обитателей острова Пасхи сохранились предания, что их предки поселились там более тысячи лет назад. Но откуда они прибыли, каким путём? Молодой норвежец Хейердал высказал предположение, что они приплыли из Южной Америки.
— Разрешите усомниться в теории этого достоуважаемого учёного. Как же предки нынешних полинезийцев могли переплыть океан? — удивился Гулливер.
— На чём? — поддержал его пятнадцатилетний капитан.
— Вот на таких плотах, — сказал Артур Грэй, указывая на решётчатую палубу «Кон-Тики».
— Это миф! — возразил Немо.
— Сказка! — поддакнул Тартарен, снова забрасывая в воду удочку.
— Легенда! — заметил Гулливер.
— На таком плоту пересечь Тихий океан? — с сомнением промолвил Дик Сэнд. — Нет, это невозможно!
— Этот миф, сказка, легенда стали действительностью, — улыбнулся Артур Грэй. — Шестёрка отважных парней во главе с Хейердалом построила этот плот из бальзового дерева. Оно растёт главным образом в Центральной Америке и на Антильских островах. Если это дерево высушить, оно становится вдвое легче пробки. Посмотрите сами — плот построен по древнему индейскому образцу, без гвоздей и стальных тросов.
— Значит, это немагнитный плот, так сказать, прадедушка «Зари», — оживился Тартарен.
— Если хотите, да. Но у «Кон-Тики» были другие цели, — улыбнулся Артур Грэй. — Так вот, смельчаков провожали из перуанского порта Кальяно как обречённых на гибель. Однако через сто дней, пройдя по океану около восьми тысяч километров, они высадились на одном из полинезийских островов.
— Значит, Хейердалу удалось доказать свою теорию о заселении Полинезии южноамериканскими индейцами! — изумлённо произнёс Дик.
— Нет, — возразил капитан корвета. — Наука доказывает другое: родство народов Полинезии и Индонезии, сходство языков и памятников их древней культуры.
— Следовательно, Хейердал ошибался, — сделал вывод Гулливер.
Иллюстрация к книге КЛУБ ЗНАМЕНИТЫХ КАПИТАНОВ. Художник А. Медведев
Немо расхаживал по плоту, поглядывая на изображение перуанского вождя Кон-Тики.
— Да, Хейердал не разгадал тайны острова Пасхи. Но его плавание на плоту «Кон-Тики» — одно из самых дерзких и примечательных путешествий последнего времени.
Свежий ветер надувал четырёхугольный парус. Нарисованное на холсте изображение божественного Кон-Тики казалось изменчивым.
По правому борту появился поросший кустарником островок. На прибрежной отмели дымился костёр. Какой-то человек в красном камзоле взывал о помощи, отчаянно размахивая треуголкой,
— Пристать к острову! — скомандовал Василий Фёдорович.
Гулливер налёг на рулевое весло, и послушный плот приблизился к берегу.
— Мюнхаузен! — всплеснул руками Тартарен. — Какими судьбами? В каком вы виде! Что с вами случилось? Как вы сюда попали?
Барон действительно выглядел неважно. Его камзол был разорван. Ботфорты «просили каши». Парик съехал набок. Но Мюнхаузен держался, как всегда, заносчиво и даже высокомерно.
— А что вас удивляет? Самая обыкновенная история… Два часа назад я вылетел из Московской области верхом на ядре. Мой расчёт был точен — раньше вас попасть в Братск и преподнести вам сокровища капитана Ермакова, как дамам преподносят букеты роз. Но прицел канонира был менее точен, и вместо Братска я приземлился на этом необитаемом острове. Не завидуйте мне, Робинзон. Вся территория моего острова — это десять на двадцать метров. Ни козы, ни попугая, ни Пятницы. Население острова составляет двадцать миллиардов восемьсот тридцать шесть миллионов четыреста двадцать пять тысяч и шестьдесят две… мошки.
— А дичи на острове нет? — спросил Тартарен, снимая с плеча охотничье ружьё.
— Есть! Один экземпляр. Это я — барон Мюнхаузен. В битве с мошкарой я разорвал платье. Бил их ботфортами. Глушил париком. И всё напрасно. Меня спас только дым костра.
В это время целая туча мошкары атаковала капитанов. Пришлось немедленно отчалить и спасаться бегством.
Робинзон, отчаянно пыхтя трубкой, окуривал всех дымом. По мере удаления «Кон-Тики» от острова мошек становилось всё меньше и меньше. Но не мошкара занимала сейчас мысли Дика Сэнда. Он думал о другом.
— Я не могу прийти в себя от изумления. Откуда вы, барон, узнали о тайне капитана Ермакова? Кто вам подсказал название города? Мы с превеликим трудом установили, что это Братск.
— А я это установил без всякого труда! Честное слово Мюнхаузена! — перебил его барон, горделиво выпятив впалую грудь и положив руку на эфес шпаги. — Обычная рассеянность нашего друга Гулливера приводит иногда к печальным результатам. Он даже не заметил, что я тоже находился в том же научно-исследовательском институте во время разговора о завещании… Только вы стояли на книжной полке, а я лежал в портфеле самого Синельникова. Вы умчались в библиотеку, а я никак не мог выбраться из закрытого портфеля, тем более что его заперли в несгораемый шкаф. Положение казалось совершенно безвыходным. Но мне, как всегда, чертовски повезло. Неожиданно нагрянула бухгалтерская ревизия. И сердитый контролёр, вскрыв портфель, дал взбучку Синельникову: «Как можно среди денежных документов держать книги?» — и с этими словами он выбросил меня на письменный стол. Я понимаю, что вы уже давно в пути. Как только ревизоры отправились в дирекцию, я оседлал своё любимое ядро. И вы имеете удовольствие видеть на заседании клуба барона Мюнхаузена, наполненного целым ворохом самых правдивых историй!
— Значит, вы, любезный Мюнхаузен, запомнили, что город называется Братском! А я, признаться, упустил из виду эту немаловажную подробность, — со вздохом сказал Гулливер.
Прихотливое течение сносило плот к правому берегу реки. «Кон-Тики» проходил вблизи от палаточного городка лесорубов. На всякий случай, чтобы не привлекать любопытных глаз, капитаны убрали парус с изображением перуанского вождя. Собравшись у правого борта, члены клуба с любопытством наблюдали, как на лесной делянке одно за другим падали огромные мачтовые деревья. С берега доносился грудной женский голос, перекрывая рокот трелёвочных тракторов и визг электрических пил.
— Говорит Ангара!.. Говорит Ангара!.. Друзья!.. Будем знакомы! Я вытекаю из крупнейшего озера в мире — Байкала. В него несут свои воды триста тридцать сибирских рек и речек, но из озера вытекает только одна река. Это я — Ангара! Я прохожу тысячу восемьсот пятьдесят три километра и сбрасываю свои воды в Енисей. Меня зовут жемчужиной энергетики! На моём течении уже встали мощные гидростанции, образуя ангарский каскад… Иркутская ГЭС, Суховская, Тельминская и самая крупная — Братская ГЭС. Её энергия может заменить мускульную силу ста сорока миллионов человек! Она могла бы обеспечить электричеством город на семьдесят миллионов жителей!
Течение несло плот дальше. Голос Ангары звучал всё тише и тише.
— Я вспоминаю недавнее прошлое, когда выжигали тайгу, взрывали скалы, переносили города и сёла, подготавливая ложе для Братского моря. Я, Ангара, должна была родить море…
Женский голос совсем уже затих в отдалении. Палаточный городок скрылся за изгибом реки.
На «Кон-Тики» возник спор. Барон Мюнхаузен при горячей поддержке любимца Тараскона утверждал, что это говорит великая река. Они не находили в этом ничего удивительного. Мало ли чудес на свете, не говоря уже о нераскрытых тайнах… Им удалось склонить на свою сторону пятнадцатилетнего капитана и несколько поколебать Гулливера.
Но Василий Фёдорович и капитан Немо упрямо твердили, что это был человеческий голос, усиленный через мегафон.
— Да, именно… корабельный мегафон! — поддержал их Робинзон Крузо.
Но на самом деле это была детская передача Иркутского радиоцентра. Её разносил по всей округе большой рупор, установленный на старом кедре возле стенда с газетами.
Спор, вероятно, продолжался бы долго, если бы Ангара не преподнесла путешественникам новый сюрприз.
«Кон-Тики» поравнялся с лесной пристанью, возле которой плотовщики сбивали брёвна.
Из двух рупоров, украшавших контору лесосплава, гремела музыка, и мужской хор дружно пел песню о Братском море. Видимо, передача из Иркутска продолжалась.
- …Где были недавно
Кряжистые избы…
Да к ним подступала глухая тайга…
Теперь на просторе
Чудесное море
Гуляет да ищет свои берега…
Плот снесло на середину реки, и кругом наступила тишина. Дик Сэнд и Робинзон подняли четырёхугольный парус.
Гулливер в задумчивости обмахивался цветным платком.
— Скажите, любезные друзья, — неожиданно сказал он, — вы обратили внимание на несколько неожиданное обстоятельство — на берегу реки пели о каком-то новом море? Если я не ошибаюсь, его нет на географических картах.
— Да это же песня, — улыбнулся Дик Сэнд, закрепляя шкоты.
Опустив подзорную трубу, в разговор вступил Василий Фёдорович:
— Я кое-что слышал о Братском море. О нём часто говорили мои читатели, но это были мечты. Вы не думайте, что Ангара всегда такая тихая. Я не раз стоял на книжной полке рядом с книгой Галеева «Плавание по реке Ангаре в тысяча восемьсот семьдесят пятом году». Вот что он писал: «И вот наступило самое большое испытание — Падун. Здесь вода мчится с бешеной силой и кипит, словно в котле…»
— А что такое Падун? — поинтересовался Робинзон.
— Это один из знаменитых ангарских порогов, расположенных ниже Братска. Кроме Падуна, печальную славу имели пороги Похмельный, Пьяный, Шаманский, Долгий. Сейчас они все скрылись под водой, — ответил русский капитан.
— Очень жаль, — небрежно заметил Мюнхаузен. — Я бы с удовольствием выкупался в Падуне или в Шаманском!
Величавая Ангара становилась всё шире и шире, и вот, наконец, «Кон-Тики» плыл по реке, берега которой совершенно исчезли из виду.
— Капитан Немо, проверьте наши координаты, — попросил председатель клуба. И пока Немо при помощи секстанта и хронометра определял положение плота, Дик Сэнд и Гулливер развернули географическую карту.
— Мы находимся на месте города Братска, с точностью до одной секунды! — воскликнул Немо.
Его слова произвели на всех очень странное впечатление, потому что плот покачивался посреди необозримого водного простора.
— Собственно, кто из нас Мюнхаузен? Вы или я? — иронически спросил барон.
— Но по карте город Братск находится именно здесь! — пожал плечами пятнадцатилетний капитан.
— А когда издана эта карта? — спокойно переспросил Василий Фёдорович.
— Совсем недавно. В тысяча девятьсот пятьдесят девятом году, — ответил юноша, посмотрев на нижнюю кромку, где был обозначен год издания.
— Медам и месье! Разве могла географическая карта устареть так быстро? Никто в Тарасконе этому не поверит! — горячо возразил Тартарен.
— Могла устареть. По Сибири время шагает очень быстро. Почти как в сказке, — ответил ему Артур Грэй. — Город Братск, куда мы держали путь, находится здесь.
— Клянусь морскими миражами, у вас галлюцинация, — стукнул кулаком по ящику Робинзон. — Где здесь?
— На дне моря! — усмехнулся Артур Грэй.
— Моря? Мы же на Ангаре! — с оттенком превосходства возразил Мюнхаузен. — Утверждаю как старый поборник истины.
Капитан корвета дружески похлопал барона по плечу:
— Истина мне дорога не меньше. Друзья, это уже не Ангара — это Братское море, созданное руками человека!..
И Василий Фёдорович поведал своим спутникам всё, что он слышал, путешествуя по этим местам с одной передвижной библиотекой. Тогда здесь ещё не было моря. Берега Ангары соединял огромный железнодорожный мост с ажурными пролётами. А на правом берегу находился старинный город Братск. Его тогда называли — Братск-Первый. В последние годы эти Братски росли, как грибы, вместе со строительством. Всего их насчитывалось пять. Три Братска должны были пойти под затопление — это, очевидно, уже случилось. Братск-Четвёртый находился у самого Падуна на скале Журавлиная Грудь, что на правом берегу Ангары. Он и остался на суше. А на противоположном берегу великой реки, на мысе Пурсей, был создан Братск-Пятый, или Постоянный. Между скалой Журавлиная Грудь и мысом Пурсей строилась гигантская плотина Братской гидроэлектростанции высотой в сто двадцать метров…
Слушая этот рассказ, капитаны любовались игрой волн незнакомого моря. Над водой кружили чайки, то и дело ныряя за добычей.
— То, что было полётом фантазии, мечтой, стало действительностью! — с восхищением произнёс Артур Грэй.
— Но, увы, то, что было действительностью — сокровища капитана Ермакова, — становится полётом фантазии, — с горечью заметил Тартарен.
— Не спешите, Тартарен, — возразил Немо. — Сколько сокровищ было поднято с морского дна! Но вот вопрос: в каком Братске покоится клад? В первом, во втором? В пятом? Где?
Артур Грэй наморщил высокий лоб.
— В завещании, видимо, указан самый старый Братск, заложенный казаками ещё в тысяча шестьсот тридцать первом году. Ни в каком другом Братске не мог родиться капитан дальнего плавания, потому что самые старые уроженцы второго, третьего, четвёртого и пятого Братска ещё учатся.
Оставался один путь к сокровищам Ермакова — опуститься на дно Братского моря. К счастью, в грузовых ящиках «Кон-Тики» нашлись акваланги. Капитаны один за другим прыгали в воду, прихватив на всякий случай ружья для подводной охоты.
На борту плота замешкались только Тартарен и пятнадцатилетний капитан.
— Сударь, вы не запомнили адреса, указанного в завещании? — деловито спросил толстяк, надевая ласты.
— Я его занёс в вахтенный журнал, — охотно ответил юноша. — Пушкинская улица, дом двадцать.
— Мерси! — крикнул Тартарен, ныряя в морскую пучину.
Дик Сэнд последовал за ним, крича вдогонку:
— Во дворе… в каменном сарае… у старого дуба…
Медленно покачивался на волнах одинокий плот, предусмотрительно поставленный на якорь. Единственным наблюдателем на борту был Робинзон Крузо. Старый отшельник стоял на вахте…
Капитаны быстро спускались на дно… Вспугнутые появлением нежданных гостей стаи мелкой рыбёшки заметались по всем направлениям.
Более крупные рыбы вели себя солиднее. Они просто отплывали в сторонку. Так поступил байкальский омуль, серебристый осётр, пятнистый хариус и парочка усатых сазанов.
Члены клуба, цепляясь за водоросли, брели мимо остатков разрушенных фундаментов. Гулливер споткнулся о валявшуюся вывеску с надписью «Ресторан «Байкал».
Немо нашёл среди груды кирпича разбитую патефонную пластинку. При свете подводного фонаря ему удалось прочесть: «Раскинулось море широко».
Вдруг раздался сильный всплеск — это Мюнхаузену удалось вытащить из песка жестяной указатель, какие обыкновенно бывают прибиты к воротам домов.
Капитаны с разных сторон подплыли к торжествующему барону и увидели покорёженный кусок железа с разбитой электрической лампочкой. Сквозь зеленоватую воду можно было разобрать адрес: Пушкинская ул., 20.
Все сомнения исчезли. Они были у цели.
Необычайное возбуждение охватило искателей клада. Правда, никакого дома не было. Очевидно, его перед затоплением разобрали и перевезли на новое место. Но не дом интересовал капитанов.
Они искали каменный сарай и старый дуб. Дуба тоже не было, но сохранился большой пень. Его посчастливилось обнаружить Артуру Грэю. А неподалёку от пня темнел полуразвалившийся каменный сарай.
По знаку Грэя знаменитые капитаны бросились к сгнившей двери. Она рассыпалась на куски от лёгкого удара ноги Гулливера. Из разбитого окошка стремительно пустилась в бегство стайка молодых окуней.
Включив электрический фонарь, первым проник в сарай Василий Фёдорович. Нетерпеливый Тартарен попытался его опередить. Он вплыл в разбитое окно сарая, но зацепился ранцем с кислородным прибором за раму и застрял. Увидев толстяка в столь затруднительном положении, Немо и Дик Сэнд поспешили на помощь и с трудом вытащили его за ноги.
Остальные капитаны уже были внутри. Лучи фонарей освещали пустые углы вместительного сарая. Мюнхаузен подобрал поломанную лопату и начал раскапывать ил. Лопата ударилась о какой-то металлический предмет. Все насторожились. Что-то блеснуло в мутной воде. Неужели они нашли клад?
Свежий ветер покачивал плот. Робинзон Крузо, в ожидании своих друзей, нетерпеливо поглядывал на воду, как вдруг… поблизости раздался знакомый свист человека-невидимки.
— Гриффин?! — насторожённо окликнул Робинзон. — Как вы сюда попали?
— А я с вами и не расставался. Здесь на плоту мне было уютно и интересно…
— Хотите прийти на готовое?
— А почему бы и нет? Слушайте, знаменитый отшельник… Вы на своём необитаемом острове за долгие годы не видели настоящей жизни. Я вам предлагаю честную игру. Клад — пополам! Фифти-фифти!.. И вы будете купаться в роскоши!
— А что вы сделаете с вашей половиной? — уклончиво спросил Робинзон, явно затягивая время.
— Я собираюсь ехать во Францию, Испанию, в Алжир — там можно круглый год оставаться невидимкой и не мёрзнуть. Но прежде всего мне нужен человек, который помог бы мне, спрятал меня, мне нужно место, где я мог бы спокойно, не возбуждая ничьих подозрений, есть, спать и отдыхать. Словом, мне нужен сообщник. Тогда возможно всё! И это всё мне дадут сокровища, которые сейчас добывают ваши друзья на морском дне.
— Клянусь морскими туманами, я не понимаю ваших целей, мистер Гриффин.
— Сейчас поймёте, Робинзон. Невидимка должен подчинить своей воле всех и каждого. Он издаёт свои приказы. И кто дерзнёт ослушаться, будет убит так же, как будут убиты и его заступники.
— И вы… предлагаете мне стать вашим сообщником?
— А за что же я отдаю вам половину клада, мистер Крузо?..
— Вы распоряжаетесь не своим имуществом, — заметил Робинзон. — Сейчас капитаны…
Его перебил Гриффин:
— Ах, вот что: острый приступ сентиментальных чувств. Не беспокойтесь, коллега, с капитанами я разделаюсь сам, как и с вами, впрочем, если вы будете тянуть с ответом.
Немного помолчав, Робинзон решительно воскликнул:
— По рукам, Гриффин!
Ничего не подозревающий Гриффин, одобрительно хлопнул невидимой рукой по ладони Робинзона, но сразу же был схвачен в железные объятья.
Если бы кто-нибудь посмотрел со стороны на плот, то был бы изумлён до крайности. Бородатый человек в козьей шкуре явно с кем-то боролся. Но на плоту никого не было видно, кроме бородача.
Над морем раздался сдавленный крик Гриффина:
— Отпустите меня… Даю слово… слово! Я исчезну!..
— Ну, нет! — воскликнул Робинзон. — Не вырывайтесь! Это бесполезно. Я привык от зари до зари играть с тремя игрушками — с топором, заступом и веслом!
Шум борьбы стих. Робинзон связал человека-невидимку канатом, затем перенёс его в деревянный ящик для аквалангов, взял гвозди, молоток и стал заколачивать ящик…
— Я буду жаловаться самому Герберту Уэллсу! — закричал Гриффин.
— Напрасный труд. Уэллс вас и выдумал для того, чтобы показать всему миру, что может случиться, когда великие научные открытия оказываются в руках безумцев и фанатиков!
Неожиданно за спиной Робинзона раздался возглас Тартарена:
— Медам и месье!.. Наконец-то сокровища в наших руках!..
Робинзон обернулся и увидел любимца Тараскона, тщетно пытавшегося выбраться из воды на плот.
— Да помогите же мне…
Робинзон втащил толстяка на плот. Вслед за Тартареном вынырнули Немо, Дик Сэнд, Лемюэль Гулливер, Мюнхаузен.
— Принимайте на борт сокровища капитана Ермакова! — приказал капитан корвета, подплывая с Артуром Грэем.
Друзья выволокли из воды ветхий сундук, облепленный ракушками.
— Где вы его нашли? — спросил Робинзон,
— Только я, Карл Фридрих Иероним Мюнхаузен, мог напасть на верный след. Вот!.. Смотрите, Робинзон, — сказал барон, показывая номерной знак дома: — Пушкинская, двадцать!
— Мы откопали сундук из-под густого слоя ила! — восторженно воскликнул Дик, снимая ласты.
— Среди развалин каменного сарайчика, возле полусгнившего дубового пня, — добавил Немо.
— Ну, открывайте же, наконец, сундук! — нетерпеливо произнёс Тартарен, присаживаясь поближе на ящик для аквалангов. Но не успел он присесть, как раздался знакомый свист. Любимец Тараскона вскочил, как будто бы его ужалила змея.
— Гриффин!.. — испуганно крикнул толстяк.
Из ящика глухо прозвучал голос человека-невидимки.
— Выпустите меня.
— В чём дело? — встревоженно спросил Артур Грэй.
Робинзон Крузо рассказал капитанам всё, что произошло на плоту, пока они находились на дне Братского моря.
Тогда капитан корвета «Коршун» подошёл к ящику:
— Мистер Гриффин! Ваша судьба определена Гербертом Уэллсом, и вы не в силах ничего изменить. Точка. Капитаны, вскрывайте сундук!
Робинзон Крузо сбил топором замок.
— Странно… замок не был заперт.
Дик поднял крышку сундука. Он был пуст.
— Всё ясно, — с досадой произнёс Тартарен. — Сокровища похищены, а сундук брошен.
— Может быть… он имеет двойное дно? — предположил Артур Грэй и, взяв у Робинзона топор, несколькими ударами разбил подгнившие доски.
— Пусто, медам и месье, — разочарованно пробормотал Тартарен.
Но капитан корвета не успокоился и кортиком распорол подкладку под крышкой сундука.
— Письмо! — крикнул Дик. Командир «Коршуна» вскрыл конверт.
Иллюстрация к книге КЛУБ ЗНАМЕНИТЫХ КАПИТАНОВ. Художник А. Медведев
— Слушайте… «Я, капитан дальнего плавания, Иван Петрович Ермаков, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, завещаю моим законным наследникам все свои богатства… Когда я был ещё юнгой, я, как и все ребята моего возраста, зачитывался романами о поисках несметных кладов. Это были драгоценные грузы погибших кораблей и богатства, закопанные пиратами, купцами и алчными корыстолюбцами: начиная от фараонов и кончая рыцарями большой дороги. Когда я стал капитаном, я слышал во многих портах мира рассказы о поисках сокровищ, то ли «Чёрного Принца» или «Титаника», то ли пирата Барбера или капитана Флинта!.. Многие искатели кладов кончали свою жизнь на паперти с протянутой рукой или в сумасшедшем доме. Иное дело богатства, которые человек создаёт своим трудом, своими руками… Я оставил это завещание на дне Братского моря, в надежде, что мои наследники придут сюда, чтобы увидеть своими глазами электрические сокровища сибирских рек — Ангары, Енисея, Иртыша, — и узнать мою последнюю волю: я завещаю им всем поровну — любовь к морю и путешествиям, любовь к труду и созиданию, любовь к книге и учению». И подпись — «Капитан дальнего плавания Ермаков».
— Большой чудак! — донёсся из ящика глухой голос человека-невидимки.
— Возможно, мистер Гриффин, — резко ответил Артур Грэй. — Но чудаки украшают мир, как сказал Максим Горький.
— Любезные друзья! — торжественно начал Гулливер. — Достопочтенный капитан был настоящим человеком!.. Ведь каждый, кто мечтает о лёгкой наживе, вольно или невольно становится лилипутом!
— Медам и месье! — воскликнул любимец Тараскона, закутываясь в плед. — Какой замечательный урок преподал капитан Ермаков всем охотникам за сокровищами.
— А сокровища всё-таки есть! — неожиданно заявил капитан корвета, осторожно расправляя отсыревшее письмо. — Тут ещё кое-что приписано. Вода размыла чернила, но можно прочесть… «…а все… драгоценности… вы найдёте…»
— Адрес? — крикнул из ящика Гриффин.
— Адрес размыт, — ответил капитан корвета. — Но, если бы он и был, мистер Гриффин, мы бы всё равно отправили вас на последние страницы романа Уэллса, где кончается ваша бесславная жизнь.
Что же произошло дальше? К сожалению, несколько следующих страниц вахтенного журнала были размыты водой. Правда, вода в Братском море пресная, но эта часть истории поисков клада оказалась безвозвратно утраченной. В этом следует винить Дика Сэнда. Несмотря на советы друзей, юноша пытался вести записи во время разыгравшегося шторма. Память сохранила только обрывки воспоминаний.
Страшная буря выбросила плот «Кон-Тики» на правый берег. Пришлось долго откачивать Мюнхаузена, набравшегося не столько воды, сколько страха. Потом капитанам удалось незаметно забраться в кузов автомобильного фургона. Его внешние стенки украшали разноцветные книжные обложки и огромная надпись: «КНИГИ». Грузовик стоял у пристани в ожидании отправки в Братск.
Внутри фургона были большие пакеты с книгами. Совершенно случайно Дик Сэнд обнаружил несколько экземпляров романа Герберта Уэллса «Человек-Невидимка». Капитаны тотчас приняли решение воспользоваться случаем и избавиться от тяжёлого и неприятного груза — мистера Гриффина. Он был отправлен на страницы своего романа. Дик захлопнул переплёт, засунул книгу в пакет и, туго перевязав его верёвкой, бросил в угол фургона.
Они долго ехали по шоссе через тайгу, быстро приближаясь к Братску-Четвёртому.
Какова же была цель этого ночного путешествия? Найти Аглаю Петровну! Председатель клуба Василий Фёдорович был убеждён, что после затопления Братска-Первого сестра такого человека, как капитан дальнего плавания Ермаков, была с почётом переселена в Братск-Постоянный.
Но вернёмся к дальнейшим записям в вахтенном журнале.
Глубокой ночью капитаны въехали в Братск-Четвёртый, расположенный на скале Журавлиная Грудь. Они проследовали через этот городок без остановок и оказались на огромной двухэтажной эстакаде. Она протянулась над плотиной Братской ГЭС, соединяя оба берега.
По одному из этажей эстакады мчался поезд. Протяжный гудок электровоза далеко разносился над морским простором. А по другому этажу неслись легковые автомобили, автобусы, грузовики и среди них наш книжный автофургон.
Притихшие путешественники, прильнув к маленьким окошкам, любовались ночной панорамой нового Братска… Братска-Постоянного!
Перед ними, как в сказке, возникали кварталы большого города, опутанного гирляндами электрических огней.
Как только машина въехала на мыс Пурсей и капитаны очутились на левом берегу, они выскочили из кузова на повороте дороги.
Это был очень разумный поступок — дальнейший маршрут грузовика был им совершенно неизвестен, как, впрочем, и адрес Аглаи Петровны.
Никто не знал, что делать дальше. А вдали у причалов порта постепенно гасли огни. На улицах Братска уже не горели фонари и не светились окна. И только гребень плотины с эстакадой были по-прежнему залиты светом.
— Ах, медам и месье, — грустно произнёс Тартарен, — ночь быстро пройдёт. На рассвете запоют петухи, и — увы — нам придётся вернуться на книжные полки… с пустыми руками!
— Позвольте уточнить, достопочтенные друзья, — грустно добавил Гулливер. — Посмотрим в глаза прискорбным обстоятельствам. Мы вернёмся с неразгаданной тайной на борту.
Все приуныли. Неожиданно прозвучал милицейский свисток. К ним приближался постовой милиционер.
— Свистать всех… куда-нибудь, — растерянно пробормотал бесстрашный охотник на львов.
— Не привлекайте внимания, — тихо приказал Немо. По знаку капитана корвета все члены клуба нырнули в боковую калитку городского сада.
Тревога была напрасной. Милиционер спокойно прошёл мимо калитки. Его интересовал мотоцикл с коляской, видимо, нарушивший какие-то правила уличного движения.
Капитаны шли по пустынной аллее, оживлённо переговариваясь между собой. Они никак не могли договориться о курсе своего путешествия по Братску. А каждый моряк, и даже юнга, знает, что проложить курс, не зная координат, ещё никому не удалось.
Вдруг их внимание привлекла какая-то старинная башня, сложенная из почерневших брёвен…
Протерев очки, Гулливер прочитал надпись на мемориальной доске:
Иллюстрация к книге КЛУБ ЗНАМЕНИТЫХ КАПИТАНОВ. Художник А. Медведев
-
СТОРОЖЕВАЯ БАШНЯ,
СОХРАНИВШАЯСЯ ОТ СТАРОГО БРАТСКА,
ОСНОВАННОГО В ТЫСЯЧА ШЕСТЬСОТ ТРИДЦАТЬ ПЕРВОМ ГОДУ.
Капитаны с большим интересом обошли вокруг башни.
— Мне вспоминаются строки из книги «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное», — сказал Василий Фёдорович. — В давние времена он был сослан в Сибирь как раскольник и враг патриарха. Аввакум первый дал описание Ангары… «Горы высокие, дебри непроходимые, утёс каменный, как стена стоит, и поглядеть заломя голову…»
— Протопоп Аввакум сидел в этой башне? — спросил Дик Сэнд.
Русский капитан утвердительно кивнул головой и не без труда вспомнил ещё несколько строк из старинной рукописи… «Посем привезли в Братский острог и в тюрьму кинули, соломки дали. И сидел до Филиппова поста в студёной бане…»
Пока они осматривали башню, небо начало светлеть.
— Любезные друзья, пора возвращаться в библиотеку. Ведь наши читатели скоро проснутся, и возможны нежелательные для нас встречи, — с сожалением произнёс Гулливер, взглянув на циферблат своего брегета в форме луковицы.
— А мсье петух пропоёт своё ку-ка-ре-ку, — добавил Тартарен.
Тут для всех стало ясно, что клада они уже не найдут. Все капитаны не скрывали своего огорчения, и только Мюнхаузен не терял весёлого расположения духа.
— Идея! — произнёс барон. — Мы остаёмся здесь, в Братске. Найдём какую-нибудь школьную библиотеку, незаметно встанем на книжные полки, а после захода солнца, когда часы пробьют семь, снова сойдём со страниц и продолжим поиски сокровища!
Эта мысль всем очень понравилась.
В предрассветной мгле капитаны выскользнули из городского парка под самым носом у дремавшей сторожихи.
И не успела заняться заря, как члены клуба уже карабкались по пожарной лестнице на крышу нового школьного здания. Для бывалых моряков не представляло особого труда проникнуть на чердак и оттуда проложить курс к библиотеке.
Спустившись по лестнице, они свернули в длинный коридор, стараясь не шуметь и прижимаясь к стенам. В конце коридора светилось единственное окно. Его стёкла уже розовели. Приближалось утро.
И вдруг капитан корвета остановился перед дверью, украшенной мраморной дощечкой:
-
ШКОЛЬНЫЙ МУЗЕЙ
ИМЕНИ КАПИТАНА ДАЛЬНЕГО ПЛАВАНИЯ
ИВАНА ПЕТРОВИЧА ЕРМАКОВА
— Отдать якорь! — скомандовал Василий Фёдорович. — Мы, кажется, у цели!
Капитаны вбежали в просторное помещение и застыли в большом волнении перед портретом старого моряка в форме капитана торгового флота.
Сомнений не было — это и был капитан Ермаков. И действительно, под портретом в застеклённой рамке красовалось его подлинное завещание. Председатель клуба подошёл ближе и прочитал вслух: «Я, капитан дальнего плавания Иван Петрович Ермаков, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, завещаю свои сокровища, собранные на протяжении всей моей жизни, той школе моего родного города, где больше всего юных моряков и путешественников».
Что же это были за сокровища?
Выдолбленная из цельного ствола дерева индейская пирога, бивни слона, моржовые клыки, праздничный убор шамана, малайские карнавальные маски, разные идолы с далёких островоз, пёстрые кенте жителей Ганы и сари индийцев. На стене было развешено оружие — копья, луки, стрелы, бумеранги, щиты из кожи носорога, кривые турецкие ятаганы и абордажные топоры.
Большая стеклянная витрина была заполнена старинными монетами многих стран. Здесь были цехины, дублоны, талеры, пиастры, луидоры, дукаты и старинные русские червонцы.
Но знаменитые капитаны — не школьники. Вся эта драгоценная коллекция не привлекла их особого внимания: подобные предметы им часто попадались на страницах романов.
Они были поражены другим — выстроенной вдоль окон флотилией. На высоких подставках стояли модели прославленных кораблей. Здесь были увековечены шлюпы «Мирный» и «Восток», на которых русские мореплаватели Беллинсгаузен и Лазарев открыли Антарктиду, корабль Беринга «Святой Пётр», проложивший курс через Берингов пролив.
А на самом большом постаменте возвышались рядышком три судна: «Святой Михаил», «Три святителя», «Симеон и Анна». Это были корабли экспедиции Григория Шелихова, основателя русских поселений на Аляске.
Следом за кораблями, на которых были совершены великие географические открытия русских мореплавателей, продолжали свой рейс в школьном музее всем известные советские корабли. Ледокол «Сибиряков» — он первым прошёл по Великому Северному пути, вдоль берегов Сибири, за одну навигацию.
Ледокол «Красин», совершивший героический рейс в Арктику для спасения итальянской экспедиции Умберто Нобиле.
Атомоход «Ленин» — флагман советского ледокольного флота. Мирный атом движет этот гигант по морям, не угрожая ни воде, ни воздуху и ничему живому на земле.
Капитаны молча любовались моделью могучего атомохода. Тишину прервал взволнованный голос Артура Грэя:
— Самое драгоценное сокровище капитана Ермакова — эти корабли!.. Он оставил будущим морякам и путешественникам замечательное наследство!..
— Я готов расцеловать мадам Аглаю Петровну. Это она, только она, перед затоплением старинного Братска всё увезла сюда и свято выполнила волю своего покойного брата! — с чувством сказал Тартарен. — Мерси ей от всех мореплавателей!..
— Выходит, дело обошлось без нас, — подвёл итог Немо. — Но я нисколько не жалею о нашем путешествии. Я лично узнал столько нового.
С ним все были согласны. Капитаны жалели только о том, что тайна этого путешествия никогда не будет раскрыта и вахтенный журнал не будет никем прочитан, кроме членов Клуба знаменитых капитанов. Их размышления прервал звонкий крик петуха. Нельзя было терять ни секунды.
Капитан корвета бросился к витрине кружка юных художников и быстро отколол один рисунок — «Фрегат «Паллада» в открытом море». Этот рисунок был довольно точно перерисован с переплёта последнего издания книги Ивана Александровича Гончарова «Фрегат «Паллада».
Насколько нам известно, в истории морских путешествий не было подобного случая, как похищение из музея рисунка ученика четвёртого класса «Б» Шурика Кузнецова, но, увы, у капитанов не было другого выхода.
Василий Фёдорович быстро отдавал команды:
— Тревога! Всем на борт фрегата «Паллада»! С якоря сниматься! Курс на нашу библиотеку!
В ответ раздались переливы боцманской дудки. По неспокойному Братскому морю мчался фрегат «Паллада» с вымпелом Клуба знаменитых капитанов на мачте…
Второй крик петуха застал членов клуба уже на библиотечных полках, возле раскрытых красочных обложек любимых детских книг.
Робинзон Крузо, закрывая за собой переплёт, сказал на прощанье:
— И, как говорится в романах, продолжение следует.
Открытка (СССР, 1956).. На открытке слева направо: барон Мюнхгаузен, Дик Сенд, Робинзон Крузо, Гулливер, Саня Григорьев, капитан Немо, Тартарен
Авторы: Владимир Михайлович Крепс (1903–1984), Климентий Борисович Минц (1908–1995)
Источник: Клуб знаменитых капитанов. Книга 1. — М.: Советская Россия, 1974. (Наследство старого капитана. Третья клеёнчатая тетрадь)
Рейтинг:
| Дата: 15 июля 2013 г. | Просмотров: 2 598
