КТО МНЕ РОДИНУ ВЕРНЁТ… (автор: Анатолий КАЗАКОВ)

КТО МНЕ РОДИНУ ВЕРНЁТ… (автор: Анатолий КАЗАКОВ) - ИМЕНА БРАТСКА

КТО МНЕ РОДИНУ ВЕРНЁТ… (автор: Анатолий КАЗАКОВ)

В библиотеке
Жители затопленных деревень. Тема сложная и до боли печальная. «Тот, кого не подтопляли, не поймёт», — говорил великий русский писатель Валентин Григорьевич Распутин. Но память жива и не отпускает, покуда жив человек. На правом берегу жителей затопленных деревень многие годы собирала заведующая библиотекой №6 Валентина Александровна Петрова. Сейчас, к моему великому сожалению, она там не работает. И вдруг я получил приглашение на встречу жителей затопленных деревень от главного библиотекаря Екатерины Васильевны Москвиной.

Ехал я в библиотеку имени Ивана Ивановича Наймушина и знал, что услышу настоящее про старину далёкую, ибо деревня — это святое. Приехал же специально пораньше, чтобы узнать у Екатерины Васильевны, как начинались такие вот встречи:

«Сама-то я с Илима. В 1974 году Усть-Илимское водохранилище покрыло все наши пашенные земли. Пришлось перебираться в Братск. Илимск был связующим звеном между Ангарой и Леной, было это настоящее воеводство. В 1630 году в Илимске был уже поставлен острог. Он считался городом, приходилось отбывать там ссылку Александру Николаевичу Радищеву ( «Путешествие из Петербурга в Москву»). Через Илимск шла дорога на Братск в Якутию. Известно, что Витус Беринг был в Илимске. Много связано здесь было и с именем казака Хабарова, который построил острог. А родилась я в самой нижней деревне по Илиму в том месте, где Илим впадает в Ангару. Деревня моя называлась «Зятья». Я поначалу думала, что приехали два зятя и основали деревню. Но потом я прочитала у Шерстобоева, что наша деревня была основана в 1699 году Григорием Осиповым Великжаниным. А дальше после нашей деревни был Симакинский порог, где построена Усть-Илимская гидроэлектростанция.

Мы, конечно, всё время вспоминаем о своих деревнях, вот и стала я собирать жителей затопленных деревень. Душа ж хочет высказаться, вот, например, Нина Жмурова. Она жена моего земляка Ивана из деревни Туба, а теперь вот книгу написала, основанием для этого послужили рассказы мужа о родной деревеньке. Слободчиков Александр Александрович родился в Сотниково, жил в Зарубино, рядышком со мной. Сейчас придут люди из Ангарских и Усть-Илимских затопленных деревень. Их дети, которым передалась память о деревне, тоже придут. Зинаида Мирских — одна из таких вот. Моя фамилия Москвина. Но по фамилии нас никто не называл. Говорили: «Савватеевские мы». Помню, придёт дедушка с рыбалки, наловит налимов на уду, борода вся в ледышках, словно дед мороз. И дедушка и его борода казались такими красивыми. Мы тут же облепим его, и были всему рады. В семь лет из Зятьёв меня перевезли в школу в Илимск.

Известный братский поэт Иннокентий Медведев родом из деревни Банщиково. Вот на одной из таких встреч выяснили мы с ним, что доводимся друг другу дальними родственниками.

В 1972 году мои родители переехали в Братск, купили дом на Индии (так в шутку у местных называются частные (индивидуальные) застройки), вот с тех пор и живём здесь. Наши земляки были отмечены и в Бородинском сражении: генерал Лихачёв П. Г. там погиб, известный детский поэт Юрий Черных ( знаменитое его стихотворение «На лугу пасутся ко»), академик Янгель, герой Советского Союза Пана Прокопьева — все родом из Илимской пашни. Идея собирать деревенских ко мне пришла давно, и, слава Богу, она осуществилась.

Пришёл, помню, Дьячков Валентин Васильевич и говорит: «Я написал книгу о своей деревне «Чама»». Мы все, кого знаем из деревенских, собрались в библиотеке и слушали своего земляка, ведь быт-то он везде одинаков, и поэтому каждому интересно, что-то и своё добавить. Я когда прочитала два тома книги «Илимская пашня», которую написал Шерстобоев Вадим Николаевич, многое узнала впервые. Начиная с шестнадцатого века в Сибирь привозили черкесов, русских, словом, крепких мужиков, ссыльных. Местное население — это эвенки, якуты. Так и расселяли по берегам Ангары мужиков. А дальше стали ссылать в Якутию, и стали якуты Васильевы, Андреевы. Стала Якутия православной. Царь поставил задачу заселить Сибирь русскими людьми. Кто-то не выдерживал и убегал в Даурию, да только легче ли там им было.

По Илиму было затоплено сорок шесть деревень. Нижне-Илимскую библиотеку перенесли в Железногорск и они сняли документальный фильм «Потерянные берега». Сегодня нам его будут показывать и его можно найти в интернете. Я пришла в эту библиотеку в 1991 году, она была Братскгэсстроевская, и её передали в муниципалитет. Мы сразу же включились в работу, хорошо как-то здесь. Проводили множество встреч с поэтами города: с Сальниковым, Корниловым, Громовым, Юдиным, Орловым и многими другими. Нередким гостем у нас был детский писатель Геннадий Павлович Михасенко, а его жена Галина Васильевна вела у нас клуб для женщин. В 1993 году мы проводили одно мероприятие. Наш художник Лена Фабричникова нарисовала Чарли Чаплина и Геннадий Павлович Михасенко с этим рисунком был запечатлён на фото».

Стали собираться приглашённые и Екатерина Васильевна как всегда хлебосольно, с улыбкой встречала земляков. Пришёл и автор книги «Чама» — Дьячков Валентин Васильевич. До начала встречи оставалось немного, и я отвёл автора книги в сторонку. Книга издана тиражом в пятнадцать экземпляров, но в добротной твёрдой обложке. Мне в эту минуту почему-то вспомнился Михаил Евдокимов. У него в одном из монологов есть такое высказывание: «Без вопросов, одни ответы». И в самом деле, спросишь вот так деревенского человека, он и начнёт рассказывать, а ты успевай напитывать трепетной теплотой и свою душу. Ибо в сущности все мы из деревни. Валентин Васильевич рассказывал:

«Родственники, да земляки обратились ко мне с просьбой написать книгу о родной деревне. Сохранились старые фотографии, воспоминания дедушки, это же, думаю, для каждого очень глубоко в душе остаётся. Когда переселяли, столько вещей пришлось бросать, а старики без них жизни не мыслили, работали ими, пользовались в своём крестьянском обиходе. Я от природы любопытным был, запоминал что как называется. На двоюродных не женились, а вот на троюродных женились. Деревня есть деревня, но ведь это необыкновенно по-доброму сплачивало народ. Сам участвовал в изготовлении дёгтя, вспоминаю, как он не горел, а томился и потихонечку сбегал в посудину — надо было спасаться от мошкары. Дед делал дымокуры, работал пастухом и так вот спасал коров. Смольём лодки конопатили. Рыбы же не высказать-не вышептать, как много было. Тут матушка-природа постаралась, расщедрилась. Думаю, если бы её заводами да ГЭС не уничтожали, то пол-России можно было бы только одной Ангарой накормить. Сейчас всё загублено — окуней да сорог ловят. А разве это рыба? Её раньше никто не брал. Дал информацию о книге в интернет, даже из Москвы земляки звонили».

Усадив всех пришедших гостей за столы, Екатерина Васильевна с немалым волнением начала встречу:

«Давно затоплены наши деревни, и сегодня мы вспомним о святыне русской души, наших деревнях. Я много перечитала за эти годы, и мне хочется сказать о книге замечательного краеведа Лилии Викторовны Андреевой, которая написала о наших земляках, книга так и называется «Земляки», а вторая её книга «И воззовёт прошедшее» о наших православных церквях, что были по Ангаре. Боль автора будет понятна особенно тем, кого подтопляли».

Первой было предоставлено слово Марии Ивановне Чупиной из села Московское:

«У нас в селе был активный человек — Московских Иван Михайлович, он собрал данные о деревне, кто когда умер, сколько людей воевало, сколько полей было, лошадей. Постепенно, благодаря таким людям, я собрала довольно много фотографий и рассказов. Внук помог разместить снимки в интернете. Село наше было дружным, и после подтопления все дружили, при встрече так радовались, словно дети малые. Раньше собирались на Правом берегу в библиотеке, сейчас конечно многие поумирали, всех очень жалко. Прозвища были Гороховы, Савватеевы, Елизаровы. Мы были Даниловы».

Второй было предоставлено слово Зинаиде Мирских, у которой родители жили в деревне Филиппово. Зинаида Мирских начала со своего стихотворения:

«Доброта – это тоже внешность,
И мне кажется, краше нет.
Моя мама её, как нежность,
Пронесла через много лет.
По рассказам её, как по полю,
По военному полю бегу,
Где малым девчонкам на долю
Выпало по пояс стоять в снегу.
Лес валили и что-то вязали
Для мужчин, что ушли на фронт.
Ангара и тайга выручали.
Всем хватало в то время забот».

Прервавшись от волнения, Зинаида Леонидовна продолжила:

«До войны тоже много событий,
Что коснулось моих родных.
И не счесть тех судеб разбитых,
Ссыльных и репрессированных.
Целый век пролетел.
Память вся в нём,
Вся история передо мной.
Там, где бабушка в хоре церковном,
Пела песни совсем молодой».

Пришла же Зинаида на встречу со своим первым сборником стихов «Тепло истории моей». Приведу выдержки из книги:

«Почти полтора века назад… Даже представить сложно. Далёкая, глухая Сибирь. Остров на Ангаре, на берегу которого расположилась небольшая деревня Филиппово. По берегам всего острова раскинулись заросли черёмухи. За деревней – красивейший бор. На острове было озеро, по берегам которого росла целебная ягода – лесная смородина. Бывало выйдешь на крылечко и просто задыхаешься от свежести и ароматов весенних трав и цветов. Мой дедушка Николай родился 19 декабря 1878 года – в день святого Николая Чудотворца. Бабушка Елизавета родилась 4 ноября 1888 года – в день Казанской иконы Божьей Матери. И всю жизнь их согревала вера в заступничество святых покровителей. Когда в Филиппово пришла Советская власть, храм закрыли. Многие святыни дедушка перенёс в свой дом. До сих пор старшие сёстры вспоминают, как двухметровый крест стоял в доме, а передний угол весь был в иконах.

Недалеко за рекой раскинулись другие деревни: Романово, Тепляшино, Исаково, Лучиха, Распутино, Красный Яр ( так называла их мама). Мама Чупина ( Карнаухова) Валентина Николаевна, отец Чупин Леонид Иннокентьевич, родом из деревни Антоново.

Мама рассказывала: «Приберегали к Рождеству сало, мясо, копили творог, сметану. Таймень, ленок, осётр — это само собой было. На праздник стол ломился от яств, могли и поросёночка зажарить, водили по старинке хороводы. Сложно описать словами ту боль, которую прочувствовал каждый, потерявший навсегда родные сердцу места. Когда построили Братскую ГЭС, я ещё не осознавала, что это сооружение, будет для меня той линией, которая делит историю моего рода на «до» и «после».

Затем выступил автор книги о своей деревне Валентин Васильевич Дьячков:

«Предки мои приехали сюда в 1806 году. У меня родственников больше ста человек, все мастеровые. И вот стали они меня докучать написать книгу. Материал накапливался, чё получалось, чё не получалось. Так на свои средства и появилась книга о моей деревне «Чама».

Был у нас один старичок. Звали его Василием Алексеевичем. Вот идут люди пахать или боронить, спрашивают его: «Ты чё сидишь-то? В небо смотришь, надо идти заниматься чем-то». А он такой хитрец был, говорит: « Хо- хо-хо! С неба камни ещё не упали». Люди посеют, — у них градом побъёт, он же посеет — у него всё вызревает. Это своего рода мудрец такой был.

А ещё один дед был, самый настоящий шолоховский дед Щукарь. Было у нас одно болотистое место. Берёт он, значит косу, надевает накомарник и идёт с литовкой на это болото. Соседка спрашивает: «Куда пошёл-то?», а он ей: «Да пойду сена покошу». Словом, зимой это он ходил, но внешне это походит на байки или бухтины, но так было.

Призывают моего дядю в армию, спрашивают: — Ты с какого года рождения? Говорит: «Не знаю, тятя знает». — А тятя, что говорит? «Говорит, с нашей лошадью одного года мы рождения». — Ну, а лошадь-то, с какого года рождения? «Я не знаю, тятя знает». Случаи вот такие пересказывались из поколения в поколение. Приехали четыре брата Дьячковы и основали деревню. Были ещё фамилии Огродниковы».

После такого выступления у многих присутствующих поднялось настроение.

Было предоставлено слово поэту Иннокентию Медведеву:

«Я родом из деревни Банщиково. Двери в домах никто не запирал, ни капканов, ни сетей никто не воровал, жили весело и дружно. Я прямо говорю: заберите эту свою современную цивилизацию, верните мне тот воздух, ту Ангару, верните мне мою Родину. По десять детей было не редкость в нашей деревне, и мы не знали, что такое голод. Рыбы, зверя, пахотных земель полно. Грибы — рыжики солёные и жареные чего стоят. Многие думают, особенно из молодых, что Братская ГЭС давно была построена, а меж тем прошло всего шестьдесят лет. А как была убита природа за такой короткий срок! Веками люди жили и не пакостили. Кто сейчас прокормит десять детей? А наши предки кормили, ибо это давала природа, а не «цивилизация».

Однажды поехали мы по деревням, что были рядом с нашими, но их не затопило. Просто захотелось пройти по своим местам, надышаться родиной. Иду по одной такой деревеньке, гляжу, дед сидит. Я и словом не успел обмолвиться, а он вдруг: «Ты случаем не Банщиковский?» Оторопел я. Ну откуда, думаю, такая хватка, откуда узнал? Это не объяснить словами. Говорю: «да, Банщиковский». Через несколько минут уже сидели за столом. Шибко дед обрадовался, всё самое лучшее на стол выставил, а у меня слёзы…».

И поэт прочитал трогательное своё стихотворение: «Деревня Банщиково».

«Есть дорога одна к Усть-Илиму
– Пахнет мятой, травой резедой.
Там своротка к деревне родимой,
К той, что скрылась давно под водой.
Наверху только волны гуляют,
А под ними нашла свой приют
Та деревня.
О ней уж не знают.
Там в домах только рыбы живут.
Там мой дом.
Там мы в прятки играли.
Там поля, моё детство и луг,
И туда птицы к нам прилетали,
И мужик там держался за плуг.
Но кружитесь, кружитесь над морем
Мои ласточки, чайки, стрижи…
Пусть слезами не выплакать горе,
Но хоть память дано освежить.
Как вы гнёзда заботливо вили
И растили под крышей птенцов.
Это, милые, вы не забыли,
Как и я своих дедов, отцов.
Вот и я здесь стою на дороге,
Той дороге, что в воду ведёт.
Волны моют мне босые ноги
И там будто меня что-то ждёт.
Веет холодом прошлое в душу.
Скорбь и боль, и тоска, и печаль.
Мир тебе.
Твой покой не нарушу.
Отчей родины, сгинувшей, жаль».

Почти все после прочтения стихотворения плакали. Да, слава Богу выступил фольклорный ансамбль «Травушка» из посёлка Сухой. И мы все окунулись в старинную песню из села Мамырь: «Не велят Маше за реченьку ходить». Этот коллектив собирает старинные песни местных деревень и на высоком профессиональном уровне их исполняет. Доказательством тому служат их многочисленные творческие победы по России.

Далее Нина Фёдоровна Жмурова представила свою книгу «Когда цвела черёмуха». Посвящена она мужу, Жмурову Ивану Алексеевичу. Книга эта о деревне Туба. Сама же Нина Фёдоровна из Киренского района. Но слушая рассказы мужа, прониклась такой любовью к ним, что на основе рассказов Ивана Алексеевича ею была написана книга и я, не удержавшись привожу воистину замечательные выдержки из книги:

«Вот сейчас нырну, проплыву пять километров, окажусь в своей деревне, — Иван грустно вздохнул, на глаза навернулись слёзы. Рукой подать, а не ступишь на крыльцо родного дома, не пройдёшь знакомой улицей: всё утопило Усть-Илимское море. Бывало, летишь на самолёте и, пролетая Качинскую сопку, видишь дорогую моему сердцу деревню Туба. Как будто выбежала она на пригорок и остановилась, заглядевшись на речку. Потемневшие от времени, шоколадно загоревшие на солнышке тёплые бревенчатые домики – избы, как ласточкины гнёздышки, уютно прилепились друг к другу. Подперев небо трубами, поблёскивая стёклами глазастых окон, приветливая, как мать, весело встречает тебя родная деревенька».

«Сейчас смешно вспоминать, тогда мы устраивали потасовки, вставали в очередь, чтобы разжечь угли. Вот почему кузнец всегда был прокопчённым и задымлённым. Любили смотреть, когда подковывали лошадей. Подрезали, подстригали шерсть, убирали шерстяные наросты, грязь, примеряли подкову и прибивали её гвоздями к ороговевшему копыту».

«Закрою глаза и как наяву вижу мамину тропку на ферму и маму. Встречая чуть проклюнувшуюся зарю, бежит она доить коров. А вон, твёрдо шагая по торной дороге, идёт в мастерские или выезжает в поля на тракторе отец. Сеяли свою пшеницу Тубинка, из её муки выпекали пышный, вкусный, духмяный хлеб».

Приведу несколько названий рассказов из книги: «Кто мне родину вернёт», «Васька не зря ест хлеб», « Хлеб – символ достатка», Сенокосная пора», «Рассветы над Илимом» и т.д.

Во всех подаренных мне книгах я видел старые деревенские фото, а Нина Фёдоровна меж тем читала своё стихотворение:

«…Под себя вода подмяла
Пашни, избы и луга.
Морю видно места мало:
Злится, бьётся в берега.
Мне не мять хмельные травы,
Не обнять земли родной.
Здравый смысл, рассудок здравый
Омывается слезой.
На висках давно седины,
Моё сердце боль гнетёт.
Что в наследство дам я сыну?
Кто мне родину вернёт?».

В этот день приехала на встречу Екатерина Машкина. У неё именно в этот день был день рождения. Екатерина Васильевна радостно её поздравила, и предоставила ей слово, сказав, что она её землячка. Родители Екатерины жили в Илимске. Отец — Вологжин Владимир Алексеевич, мама — Антонина Михайловна. Екатерина и сама многое помнит из босоногого детства:

«История Илимска очень интересна. В интернете есть много интереснейших описаний и фото, впечатления переполняют. Четверо дочерей нас у мамы было». И Екатерина прочитала своё большое стихотворение, посвящённое малой родине.

«Самое историческое место у нас было башня и часовня. Очень мы в детстве любили там лазать, как бы окунаясь в глубокую старину. Приезжали к нам и художники, которые рисовали башню и часовню. Жили весело и дружно, столько людей кругом, а мы всё на берегу камешки цветные собирали. Когда был ледоход, на берег выходили и стар и мал. Льдины выдавливались на берег, а с ними оставалась на берегу разная рыба: щуки, ельцы. Люди собирали рыбу корзинами. Однажды петуха на льдине унесло, орёт бедненький, весь такой цветной, красивый, все его жалели. А таймени чуть ли не с человеческий рост. Тятя, помню рубил пополам топором тайменя, делился добычей с другом. Гуляли праздники все вместе. В пельмени клали копеечку, и кому попадало, считалось счастливый.

Как-то отец привёз и подарил мне на мой день рождения большущего глухаря. Так мы его с места не могли сдвинуть. Тятя с мамой приносили по полному турсуку черники. И мы подходили к этой горе ягод. Была же она чистая, даже без листиков, а мы её без помощи рук ртами ели, чернющие становились. Мама с папой смеялись, глядя на нас. Было много змей. Помню, плыли мы с папой на лодке за груздями, мне лет семь было, а всё помню. Да разве забудешь такое: ведь привезли за раз пол-лодки белых груздей. Солили всё бочками: капусту, грибы, хариус, щук… Из Киргизии в наш леспромхоз привозили яблоки, брали их родители ящиками. Зимой отец пилил дрова, и из трухи выпадали замёрзшие мышки».

Потом Екатерина Васильевна угостила всех чаем и сдобой, — завсегда так было у деревенских: и напоят, и повеселят, и накормят. Ансамбль «Травушка» всех пригласил в хоровод. Это было ощущение какого-то таинства.

В голове крутились рассказы жителей затопленных деревень. И уж совершенно точно, что прошлое приоткрыло нам сегодня свою дверцу.

А напоследок приведу цитату из книги Владимира Алексеевича Солоухина «Время собирать камни»:

«Человек – явление социальное, национальное, историческое, и как таковой он трёхмерен. У него есть прошлое, настоящее и будущее. Без одного из этих слагаемых он не то что неполноценен, но его просто нет. Он есть как понятие физиологическое, жующее, пьющее, спящее, но его нет как понятия социального и национального, он не историчен и, если хотите не государственен»

Автор: АНАТОЛИЙ КАЗАКОВ (г. Братск)