«Я НЕ ПРИЕМЛЮ ЭТУ ЖИЗНЬ!» (воспоминания Виктора ЦЕБЕРЯБОВА о детском поэте) - ИМЕНА БРАТСКА
«Я НЕ ПРИЕМЛЮ ЭТУ ЖИЗНЬ!» (воспоминания Виктора ЦЕБЕРЯБОВА о детском поэте)
Юра Черных… Юрий Егорович Черных – для многих. Но с тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года мы были в друзьях. Поэтому для меня – Юра. Чем была обусловлена наша встреча и с какой целью – сказать трудно, да и мало ли людей встречается на белом свете.
Первое из внешности Юры, что сразу обращало на себя внимание – это, конечно, рост. При моих ста шестидесяти шести сантиметрах он мне показался гигантом, чем-то похожим на Довлатова, такой же худой и чёрный. При сближении – черты лица: чёрные волосы, чёрные глаза и горестные складки у рта, заметные даже когда он улыбался. Было только непонятно, по какому принципу Господь действовал: сначала придумал фамилию, а потом подогнал под неё Юрину внешность или после рождения подумал о том, как обозначить появившееся на свет. Как бы там ни было, но жизнь, на мой взгляд, полностью подтвердила ярлык, прилепленный к Ю. Черных при рождении в виде фамилии, ибо радостей, насколько можно было судить из его рассказов о себе, у него было не в избытке.
Не могу чётко сказать даже сейчас, что так разрывало его душу. Было лето пока только третьего года Горбачёвской перестройки, политическая обстановка по сравнению с тысяча девятьсот девяносто четвёртым годом – последним годом его жизни – вполне привычная социалистическими устремлениями, но что-то очень большое и очень горестное не пускало часто на свет его обаятельную улыбку.
В то время он жил в общежитии завода «Сибтепломаш», на котором работал, если не ошибаюсь, экономистом в транспортном цехе. Там же в то время в инструментальном цехе художником работал и я. В том же общежитии, только в другой комнате поселили и меня. Поэтому не встретиться нам было не судьба. Сблизились быстро, так как общего было предостаточно. Любовь к творчеству, яркое неравнодушие к глупости и внутренняя душевная неустроенность были достаточными факторами, чтобы два одиноких человека нашли друг в друге хотя бы временное утешение.
Так устроена человеческая память, что не под силу ей хранить всё, с чем встречается человек на протяжении всей жизни. Не помню и я всего, о чём мы говорили в то время. Просто некоторые факты.
Родился Юра в городе Усть-Кут Иркутской области, но потом семья переехала в посёлок Нижне-Илимский — недалеко от города Железногорска — Илимского, где и прошло его наверняка нелёгкое довоенное и военное детство. Об этом периоде его жизни не имею никакой информации, где, что и как, но, как ни странно, ни охотником, ни рыбаком, как основная масса родившихся в тайге людей – он не стал. Видимо, тонкая душевная организация, заложенная, возможно, в генах, отвращала от самого понятия убивать — позволяла только любоваться ивосхищаться природной красотой. Неспроста прожил жизнь с чистейшей светлой душой, что и вылилось в такие прекрасные детские стихи.
Из рассказов о детстве мне запомнился эпизод о том, как в их посёлке во время войны садились американские «Дугласы», которые США поставляли СССР по лэндлизу, и на которые они с мальчишками и вместе со всей деревней сбегались смотреть. Такие вещи не могут не врезаться в детскую память, чтобы остаться там навсегда, хотя в его творчестве я не встречал упоминания им об этом нигде. Но это и неважно – не всё из жизни творческих людей переходит в их творчество.
Помню, он говорил, что по окончании института его направили в город Железногорск-Илимский, где работал какое-то время, но ничего примечательного об этом периоде не запомнилось. Что-то о жене, о дочери – очень вскользь. Да и не принято среди творцов обсуждать житейские мелочи. Потом работа в одном из автотранспортных предприятий Центральной части г. Братска – не могу сказать точно о протяжённости по времени этого факта в биографии Ю. Е. Черных.
И вот завод отопительного оборудования, как он тогда ещё именовался. Не однажды я бывал в его конторе, где он непосредственно трудился, потому что один из его коллег неплохо играл в шахматы, и в обеденный перерыв Юра нас стравливал, азартно болел, потому что играл и сам, но похуже.
Как выяснилось из моих наблюдений, все очень хорошо к нему относились, с уважением, никто не называл даже Юрой – Юрий Егорович или просто Егорыч, что склоняло к мысли, что человеком и работником он был хорошим.
Всякий русский человек имеет под рукой первейшее и ценнейшее на его взгляд лекарство от любого уровня душевной болезни – алкоголь. Как было сказано ранее, Юрина душа болела почти постоянно. Очень трудно о некоторых (а то и о многих) людях сказать, что у них первично: природная ли предрасположенность к алкоголю пробуждается болью или боль делает из них существо, ищущее забвение в водке. Юра был запойным. Бывали и прогулы, но, как ценного специалиста – не увольняли.
Однажды он попросил меня сделать иллюстрации к своим стихам в заводскую многотиражку, которая выходила тогда, как мне теперь кажется, с завидной регулярностью. Названия, правда, не помню. Стихи были размещены в самом низу газеты узенькой полоской, поэтому картинки пришлось делать чуть ли не ювелирными. Но радость была большой, когда газета вышла, причём радовались вместе. Стихи были, конечно, для детей, я в них, к своему стыду, мало что смыслил, но процесс сотрудничества, правда разового, имел место быть. Но что самое важное и интересное, как я совершенно недавно узнал, что в это время он уже был весьма популярен, уже Пахмутова давным-давно написала на два его стиха музыку, в Иркутске многотысячными тиражами выходили его книги для детей – а Юра скромненько работал экономистом, каждый день имея дело с сухими цифрами и никакого даже намёка на какую-нибудь звёздность я не заметил, жил рядом с ним в полном и непростительном неведении, с кем свела меня судьба …Но, знать, так ей было нужно.
Точно не помню, но, кажется, перед самыми событиями тысяча девятьсот девяносто второго года завод выделил Юре однокомнатную квартиру, которая стала для него раем как для жизни, так и для творчества. Новоселье справили Юрию Егоровичу в лучших традициях, принятых в эту честь издавна на Руси.
Количество стихов, естественно, стало расти с геометрической прогрессией.
Когда начал водворяться капитализм со всеми его извращениями, Юра как-то произнёс: «Я не приемлю эту жизнь!» Эти слова до сих пор звучат в моих ушах. Стал ещё более нервным, запои пошли за запоями. Вдруг узнаю от него, что решил вернуться к жене в Иркутск, квартиру может сдать в аренду за умеренную плату. Радости моей, естественно, не было предела.
Не помню, сколько я там прожил. Но зарабатывать стало невозможно художникам, и в очередной раз я просто физически не смог за квартиру заплатить. Как раз к этому времени Юра уже созрел продать её и нашёл покупателя. Нетрудно догадаться, что последняя наша с ним встреча была уже не столь дружественной. Через небольшой промежуток времени я узнал о Юриной смерти…
Виктор ЦЕБЕРЯБОВ
P.S. воспоминания написаны по просьбе Владимира Монахова и опубликованы в его блоге на сайте liveinternet.ru 12 августа 2015 года
Биография поэта (вкл. аудио, видео и фотоматериалы) ЗДЕСЬ
Если у Вас есть дополнения и поправки или Вы хотите разместить на сайте «Имена Братска» биографии Ваших родных и близких — СВЯЖИТЕСЬ С НАМИ!
ВНИМАНИЕ! Комментарии читателей сайта являются мнениями лиц их написавших, и могут не совпадать с мнением редакции. Редакция оставляет за собой право удалять любые комментарии с сайта или редактировать их в любой момент. Запрещено публиковать комментарии содержащие оскорбления личного, религиозного, национального, политического характера, или нарушающие иные требования законодательства РФ. Нажатие кнопки «Оставить комментарий» означает что вы принимаете эти условия и обязуетесь их выполнять.
