ПО-БРАТСКИ ЛИ НАШ ГОРОД ВСТРЕТИЛ БРАТЬЕВ-СЛАВЯН? (автор: Елена СТЕПАНОВА) - ИМЕНА БРАТСКА
ПО-БРАТСКИ ЛИ НАШ ГОРОД ВСТРЕТИЛ БРАТЬЕВ-СЛАВЯН? (автор: Елена СТЕПАНОВА)
Около полутора месяцев назад на окраинах Братска появились две маленькие «украины». Две группы граждан охваченного войной государства прибыли сюда, преодолев более пяти с половиной тысяч километров по железной дороге. И в городе, откуда многие так стремятся уехать, вдруг стало на 718 жителей больше. Хотя на самом деле цифра другая — среди вынужденных переселенцев немало и тех, кто добирался сюда своими силами, к друзьям и родственникам. Их истории заметно отличаются от тех, что можно услышать в пунктах временного размещения (ПВР), открытых в санаториях «Крылатый» («Юбилейный») и «Надежда».
Андрей Смолин и Тамара Носуля – вынужденные переселенцы. Фото с сайта ТРК Город
Тамара Носуля и Андрей Смолин – вынужденные переселенцы. В Братск они приехали практически одновременно, в конце августа. Однако если Тамара знала, куда едет (ее сестра вышла замуж за братчанина и перевезла сюда маму), то Андрею пункт назначения был неизвестен до самого прибытия. Тамара живет у сестры, Андрей – в ПВР в «Крылатом». Объединяет их молодость, готовность работать, решение получить гражданство и остаться в Братске. А еще оба с недавних пор работают в клининговой компании «Экосервис». Тамара устроилась уборщиком подъездов уже почти месяц назад, Андрей отработал первую неделю.
За санитарным состоянием подъездов следит… медсестра
Тамара – маленькая, тихая, но решительная и уверенная в себе женщина. Такая не пропадет, не станет предаваться унынию! Скорее уж кого-нибудь еще за шиворот из депрессии вытащит. Недаром она держалась за Луганск, сколько можно было… и еще немного.
— Когда сестра вышла замуж и забрала маму в Братск, они уговаривали и меня перебраться сюда, но я не хотела. Знала, что будут проблемы с оформлением документов, не хотелось все бросать и уезжать из Луганска — у меня друзья, работа, вся жизнь там! Я до последнего была уверена: вот-вот война закончится и все наладится. Когда объявили перемирие, появилась надежда. Ведь не может же быть, чтобы в XXI веке в Европе происходило такое! Ладно, Сирия, Ливия – но у нас?! Это просто страшный сон какой-то! Это большая политическая игра, в которой обычные люди проиграли…
Я работала медсестрой в детской областной больнице. Как-то раз, во время обстрела, нам пришлось спустить ребятишек (среди них были и те, кто пострадал от осколков) в подвал, и мы три дня просидели там вместе с ними. Потом ополченцы стали вывозить деток из города, больница опустела и на некоторое время закрылась. Многие мои коллеги уехали. Остался наш заведующий (ему 65 лет), остались пожилые врачи, которые открывали эту больницу – они просто не могли бросить ее на произвол судьбы…
Родные кричали: «Что ты там сидишь? Быстро собирай вещи!». Я уезжала уже в последних рядах. Каплей, переполнившей чашу моего терпения, стал артобстрел в выходные, во время которого выключили свет, перекрыли газ и воду. Стреляли день и ночь. А в понедельник я уехала. К тому времени город практически опустел. Можно было выйти на улицу и долго идти, никого не встретив, – жутковато, как в сериалах про зомби. Люди боялись за свою жизнь, всем хотелось покоя и благополучия. У меня нет детей, но я уехала. А семьи с маленькими детками в один вечер принимали решение и уезжали с одним рюкзаком. Оставляли квартиры и все, что нажито.
А на что было жить? Свою последнюю зарплату и расчет я «подарила» Луганской народной республике. Связи не было уже давно, оставался только интернет, да и то когда свет включали. Мой дом цел – недавно я связывалась со знакомыми в Луганске. А в больницу попал снаряд, но часть здания уцелела, и оставшиеся медики продолжают работать.
Выбраться мне удалось через Крым – туда еще ходили автобусы. Личный транспорт уже практически не пропускали – ополченцы опасались диверсий. Говорили, что в нацгвардии прошел слух, будто Луганск пустой – стреляйте, куда хотите.
У меня друзья в Крыму – они довольны переменами, им зарплаты подняли, и отделились они без единого выстрела. Когда у нас прошел референдум, мы ждали, что будет как с Крымом. Хотя нам и при старой власти неплохо жилось. Но теперь я уже думаю: пусть отделяются, только бы война поскорее закончилась…
Андрей Смолин вместе с мамой приехал в Братск из города Константиновка Донецкой области. Лицо у парня усталое, под глазами залегли тени – такое ощущение, что он отстоял очень тяжелую смену в шахте. Губы то и дело кривит саркастическая усмешка, но он заметно оживляется, говоря о своей будущей жизни в Братске. Пока ему все здесь нравится, даже то, что рассказы о медведях на улицах оказались правдой – зато к природе близко! Любопытно, что у него, русского по национальности, украинский акцент куда заметнее, чем в речи украинки Тамары (она говорит очень чисто, выдает лишь фрикативное «г»).
Андрею 21 год, по специальности он автослесарь. С точки зрения украинского командования, Андрей – дезертир, так как должен в составе нацгвардии воевать с ополченцами. Только вот симпатии молодого человека на противоположной стороне.
Русским духом пахнет!
— Я не пошел служить в украинскую армию. Я всегда хотел уехать в Россию. Я русский, только родился на Украине, у меня родители русские. Я настоял на отъезде. Мама хотела остаться, надеялась, что ее не тронут, но я сказал: или оба уедем, или остаемся.
Столкновения в городе начались, когда начали громить памятники. Они-то в чем виноваты? Люди взяли оружие и пошли защищать их. У нас артобстрелов не было. Просто нацгвардия высадила десант, в город прислали БТРы. В результате столкновений погибло очень много мирных жителей. Был случай: отец поехал искать пропавшего сына на мопеде. Выехал за город и наткнулся на пост нацгвардии, развернулся – и его расстреляли. Не окликнули даже, просто убили…
Тамара рассказывает, как погиб водитель «Скорой помощи», приписанной к их больнице – его машину тоже расстреляли по пути из аэропорта, куда он отвозил врача санавиации. Андрей объясняет: это оттого, что в «Скорых» возили оружие. Однажды автомобиль остановили, и, несмотря на уверения водителя, что он везет больного в тяжелом состоянии, открыли дверцы. На военных посыпались автоматы…
«Свои убивают, а чужие – принимают!»
Андрей до сих пор не верит своему счастью, так он рад, что сумел выскользнуть из этой мясорубки: — Мне очень крупно повезло. Когда мы уезжали, автобус остановили нацгвардейцы из батальона «Днепр». Живым бы я им в руки не дался… Они вывели всех мужчин, подогнали БТР, развернули на нас башню – в упор, и вот так, под дулом, заставили раздеться до трусов. Обыскивали, искали малейшие запчасти от оружия, проверяли сообщения и контакты в мобильных телефонах. У меня в планшете были фотографии, на которых я позировал в форме ДНР, с автоматом в руках. Счастье, что они не стали смотреть мои снимки! Мой ровесник в форме нацгвардии спросил, почему я не в армии. Я сказал, что у меня была серьезная травма (меня действительно в детстве сильно порвала собака, грудная клетка была пробита, но от службы это не освобождало), что я сопровождаю маму в Россию, а затем вернусь. Документов требовать не стали, хотя у меня и приписное с собой было из военкомата.
У нас в Константиновке остался дом. Но город был блокирован, зарплату не платили. Работала только кондитерская фабрика «Конти», многие люди трудились там. Зарплату все получали через единственный в городе банкомат, а сотрудники банка, находящегося в другом городе, не могли привезти деньги (что характерно, продукция исправно уходила, несмотря на оккупацию!). Я «нашабашил» денег на билеты, и мы с мамой уехали в Ростов.
В общей сложности, в дороге мы провели 2-2,5 недели (при этих словах Тамара удивленно восклицает – она-то считала, что ее путешествие в полторы недели — это долго! – прим. автора). Это если не считать ту неделю, которую мы прожили на ростовском вокзале. Спали все на полу. Нас кормили – привозили гуманитарную помощь, ростовчане приносили продукты, но я не подходил за порцией – там было очень много ребятишек. У меня еще оставалось немного денег, и я покупал что-нибудь из еды один раз в день. Потом сотрудники МЧС посадили нас в поезд и сказали, что мы едем в Иркутск, что там есть где нас разместить, и есть работа. Но за день до прибытия внезапно объявили, что нас везут в Братск.
Приняли нас здесь очень хорошо. Свои убивают, а чужие – принимают! Кормят очень вкусно (наверное, многие дома так не питались), выдают средства гигиены. В ПВР постоянно дежурят медики, можно обратиться за помощью. Комнаты четырехместные, но из нашей двое уже уехали, так что мы с мамой живем вдвоем. С первого дня братчане стремятся нам помочь, привозят гуманитарную помощь, теплые вещи. Я приехал с маленьким рюкзачком, в котором были только свитер и джинсы. Но благодаря добрым людям уже получил зимнюю куртку, а ботинки у меня были свои. В ПВР до сих пор привозят вещи – недавно предприниматель приезжал, записывал, что нужно из одежды, какие размеры. Представители БВК раздавали сим-карты местные, чтобы мы были на связи. Только вот если не работать, то звонить не на что, и в город ездить, чтобы работу искать, тоже не на что.
«Умные люди просто столкнули нас лбами…»
— Константиновка до сих пор блокирована украинской армией, денег людям по-прежнему не платят. Город просто вымирает. Я недавно звонил знакомым, они говорят, что наш дом цел. Только вот вряд ли нам удастся его продать, находясь в России. Во время военных действий жилье обесценилось – можно было купить квартиру в Донецке тысяч за 12 гривен. Но что потом с ней делать? Гадать, не упадет ли на дом снаряд? Обменный курс – 2,5-3 рубля за гривну. Когда мы уезжали, я на границе менял один к одному – а что было делать?
ДНР выстоит. У них просто нет другого выхода. И Украины там не будет уже. Я очень жду, чтобы Путин ввел в страну российские войска – тогда нацгвардия в считанные часы сложит оружие, они очень боятся русских. Однако все понимают, что президент находится в сложной ситуации, ведь за этим могут последовать военные действия со стороны США. Но по доброй воле юго-восток в покое не оставят, ведь бюджет страны пополняется только за счет тамошних предприятий. В западной части страны практически нет производства, там целые семьи живут благодаря тому, что женщины нанимаются нянями или горничными в европейские семьи и присылают на Родину деньги. Налогов с этих доходов, конечно, никто не платит. А сколько денег собрали на юго-востоке на восстановление майдана! Тридцать процентов от зарплаты перечисляли – на это можно 5 майданов построить!
Противоречия между западом и востоком существовали на Украине много лет. Умные люди просто воспользовались этим и столкнули нас лбами…
«Мне все равно, где трудиться, або платили!»
— Я не понимаю тех людей, которые приехали сюда и ждут, что им все дадут. Не вижу смысла в словах тех, кто хочет уехать обратно на Украину – зачем тогда сюда приезжали? У меня тоже были какие-то ожидания – я хотел поехать в Татарстан, потому что другие беженцы в социальных сетях писали, что там хорошо принимают и есть работа. Но раз уж нас привезли в Братск, надо устраиваться здесь. Я не люблю сидеть на шее, поэтому устроился на работу. То, что приходится мыть подъезды, меня не пугает – я был транспортировщиком на мясокомбинате, по 12 часов на ногах, и даже на 5 минут не присесть было. Так что в этой работе я ничего сложного не вижу. Мне все равно, где трудиться, або платили. Я планирую получить российское гражданство, обзавестись жильем (для начала арендованным) и остаться здесь.
Тамара тоже не считает зазорным мыть подъезды, ее озадачивает только реакция некоторых жильцов на их работу, нередко приходится терпеть выходки психически нездоровых (или просто «скучающих»?) людей.
— Я со своего беленького халатика медсестры такое состирывала, что грязь в подъезде и грязью не кажется. Надо с чего-то начинать. Пока я проходила медосмотр (как и все беженцы), меня не раз приглашали на работу в больницы – медсестер не хватает. Но чтобы туда устроиться, мне нужно сначала оформить документы, подтверждающие мою квалификацию, а это дело долгое, так как бумаги проходят через Москву.
Я только неделю назад узнала, что так много украинцев в Братске. И читала в интернете, что некоторые мои соотечественники не очень хорошо зарекомендовали себя – работать не хотят, ничего не делают, но хотят жилье и большую зарплату. Но я думаю, что таких – единицы, а что до больших зарплат, наверное, их не так поняли. Просто нужно ведь на что-то снимать жилье, покупать продукты и одежду, как-то обживаться, и ясно, что на зарплату в 7 тысяч это невозможно сделать.
Шахтеры в Донецке, по словам Андрея, получали примерно 4 тысячи гривен – в переводе на рубли не слишком завидная для братчан зарплата. Но если учесть, что хлеб на Украине (как и большинство других продуктов) вдвое дешевле, что проезд в троллейбусе в Крыму стоит 5 рублей, а в маршрутке – 10, что цены на одежду намного ниже, то окажется, что донецкий шахтер в мирное время мог быть побогаче иного бразовца.
Если гора не идет к Магомету…
Андрей и Тамара приехали почти одновременно, однако у него уже есть разрешение на временное проживание (РВП), а у нее еще нет – обещали выдать через 2 месяца (скоро они истекут). Вообще, переселенцам, приехавшим в составе группы, было несколько проще решать проблемы с документами – сотрудники миграционной службы и прочие чиновники приезжали к ним сами. А те, кто прибыл отдельно, вынуждены были искать информацию и ходить по инстанциям. Особенно Тамару «порадовала» организация медосмотра – она прошла его бесплатно, но флюорографию пришлось делать в ГБ-3, а потом еще ехать в тубдиспансер – оба учреждения находятся в Гидростроителе. Хорошо, что было, кому ее проводить, а то непременно заблудилась бы. А те, кто приехал до выхода распоряжения о бесплатном медосмотре, и вовсе вынуждены были оплатить его из собственного кармана.
И Тамара, и Андрей узнали о вакансиях в компании «Экосервис» от своих знакомых. Работа уборщика в ней, конечно, непростая, но неплохо оплачиваемая. Сейчас мама Андрея ждет, когда у нее появится возможность устроиться туда же. Двух зарплат их маленькой семье вполне хватит на аренду квартиры, питание и постепенное обустройство. А Тамара очень рада возможности помочь приютившей ее родне:
— Большое спасибо руководству компании «Экосервис» за то, что пошли нам навстречу, за то, что с пониманием относятся к нашим трудностям. Мне даже сразу выдали аванс!
К сожалению, далеко не все работодатели оказались так отзывчивы – государственным учреждениям закон запрещает принимать на работу иностранных граждан, но есть и такие организации, где людей просто не готовы оформлять без соответствующего пакета документов. На момент подготовки материала официально трудоустроиться смогли только 42 человека. Еще несколько десятков оформляют бумаги, но есть и те, кто не найдет в Братске работы по специальности, и это явный просчет организаторов в Ростове. Для чего было отправлять в Иркутскую область шахтеров?
«Яблоки на снегу…»
Конечно, тех, кто, как Тамара и Андрей, решат остаться в Братске, ждет немало трудностей. Придется запоминать расписание и маршруты общественного транспорта, привыкать к российским ценам и деньгам (на Украине все считают в долларах и евро), к короткому световому дню и суровому климату. Тамара даже в помещении не спешит снимать перчатки:
— Я с ужасом жду морозов! Если уже сейчас так холодно, что будет зимой? Сестра достает из шкафа пуховик, я смотрю на него и думаю: Господи! Конечно, здесь не то, что на Украине. У нас на Новый год снег выпадает и тут же тает. Можно в кроссовках и легкой куртке ходить. А еще этот неповторимый «аромат», доносящийся с БЛПК! (Андрей возражает: на фоне донецких разноцветных «туманов» с металлургического завода экология в Братске вполне приемлемая. – прим. автора).
— Еще мне удивительно – почему Братск с такими огромными предприятиями так небогато живет? По нашим меркам, если одна шахта работает – так из трех городов люди на ней работают и обеспечены! А тут такие мощности!
Мои друзья и знакомые обижаются, что я редко выхожу на связь. Но у нас разница во времени 8 часов! Как тут выбрать время, чтобы всем позвонить? Надо ведь и спать когда-то. А больше всего мне здесь не хватает яблок! Мы эти яблоки в яр вывозили тачками, их просто некуда было девать! Падалицей брезговали, даже на варенье не брали!
Андрей подхватывает: — Да, еще сорвешь, посмотришь – если червивое или побитое – так и есть не станешь. Вышел, натрусил с дерева – и ешь сколько хочешь!
P.S. Эти полтора месяца стали для коренных братчан настоящим испытанием на отзывчивость. Город успел разделиться на два лагеря: гостеприимных сибиряков и тех, кто внезапно перенял любимую столичную присказку: «понаехали тут!». На самом деле, недовольство, хлынувшее на гостей поневоле, адресовано, скорее, российскому правительству. Простые россияне ощущают себя, как дети в небогатой семье, приютившей сироту. Дескать, мне и самому конфет мало, чего ради я буду делиться! Когда речь в похожей ситуации идет не о конфетах, а о пенсиях и пособиях, звучит эта претензия куда солиднее.
Автор: Елена СТЕПАНОВА
Источник: Газета «Горожанин» №59 (от 14.11.2014)
Читать ПЕРВЫЙ СПЕКТАКЛЬ УКРАИНСКИХ АРТИСТОВ В БРАТСКЕ
Если у Вас есть дополнения и поправки или Вы хотите разместить на сайте «Имена Братска» биографии Ваших родных и близких — СВЯЖИТЕСЬ С НАМИ!
ВНИМАНИЕ! Комментарии читателей сайта являются мнениями лиц их написавших, и могут не совпадать с мнением редакции. Редакция оставляет за собой право удалять любые комментарии с сайта или редактировать их в любой момент. Запрещено публиковать комментарии содержащие оскорбления личного, религиозного, национального, политического характера, или нарушающие иные требования законодательства РФ. Нажатие кнопки «Оставить комментарий» означает что вы принимаете эти условия и обязуетесь их выполнять.
