ТАЁЖНЫЕ МАЛЬЧИКИ. ПЕРВОСТРОИТЕЛЬ БРАТСКА БОРИС САЛЬНИКОВ И ЕГО ДРУЗЬЯ (автор: Сергей МАСЛАКОВ) - ИМЕНА БРАТСКА
ТАЁЖНЫЕ МАЛЬЧИКИ. ПЕРВОСТРОИТЕЛЬ БРАТСКА БОРИС САЛЬНИКОВ И ЕГО ДРУЗЬЯ (автор: Сергей МАСЛАКОВ)
Борис Сергеевич Сальников родился в 1932 году в Хабаровске. В 1950-ом окончил Курскую мужскую школу, а пятью годами позже – Московский энергетический институт. В Братске Сальников работал на строительстве подстанции, лесопромышленного комплекса, создавал информационно-вычислительный центр Братскгэсстроя…
В июле (2012 года — прим.ред.) Борису Сергеевичу исполнилось восемьдесят лет, и он по-прежнему занят работой – реставрирует фотографии фондов музея Братскгэсстроя, пишет воспоминания о первых комсомольцах Братска. Осенью этого года планирует провести презентацию своей новой книги стихотворений «Второе марта», посвященную своим друзьям и однокурсникам, в числе которых он приехал в Братск и начал работать на строительстве ЛЭП-220 Иркутск-Братск, без которой было бы невозможно построить ГЭС.
Сегодняшняя публикация, основанная на воспоминаниях Бориса Сергеевича, тоже посвящена этой теме.
ЛЭП-220
Весной 1956 года восемь выпускников Московского энергетического института – Константин Веклич, Евгений Вялкин, Владимир Гречищев, Лина Кривошапкина, Анатолий Лупарь, Виктор Полунцев, Альберт Филин и Борис Сальников – были направлены на строительство Братской ГЭС. В дороге «студенты» познакомились с тремя выпускниками МИСИ – Александром Данилиным, Владимиром Рагулиным и Андреем Петровым, вместе с которыми 2 марта прибыли в Братск. «Мне хорошо запомнилось, что в этот день температура воздуха была минус 36 градусов, — позже писал в своих мемуарах Борис Сергеевич Сальников, единственный из этой компании, кто сегодня живет в Братске. – Но внутри нашей гостиницы была жарко натоплена печь, на столе стояли бутылки тулунского «сучка» (мы уже знали продукцию гидролизно-дрожжевого завода города Тулуна по рассказам попутчиков), селёдка и еще какая-то полустуденческая закуска… С тех пор каждый год, не пропустив ни одного, эту дату (2 марта –авт.) мы аккуратно отмечали, независимо от того, могли в этот момент собраться или нет».
Несколько дней «студенты» жили в Заверняйке (ходили на танцы в итээровское общежитие, где «внесли свежую московскую струю» своей магнитофонной приставкой – наверное, первой и единственной тогда на стройке, посетили баню и старый Братск), а затем были направлены мастерами на строительство ЛЭП-220 Иркутск-Братск.
Для Сальникова работа началась с прорубки просек в районе сел Александровка и Тангуй. Рабочих из Падунского и Осиновского СМУ не хватало, и набирали вольнонаемных людей, не всегда отличающихся примерным поведением. Были среди них и ЗК. Кроме редких танцев с особой «Александровской кадрилью», досуг строителей и сельчан заполнял самогон местного приготовления – чуть ли не в каждом дворе имелся свой аппарат.
Во время свадьбы одного из лэповцев самогон лился рекой, и началась драка между двумя бригадами, стенка на стенку, во время которой порезали одного из дерущихся.
— Ничего подобного больше не было до самого конца работ, — вспоминает Борис Сергеевич и, тем не менее, делает выводы: «Вглядываясь в те давние времена… я невольно вступаю в спор с теми, кто страдает: «Ах, двести затопленных деревень! Ах, прощание с Матерой»!.. Да разве можно сравнить ту темную глухую Александровку… с нынешним светлым селом?.. За цивилизацию, за прогресс приходится платить…»
Примерно в таких же условиях работали и институтские друзья Сальникова.
Когда начались оттепели, появилась новая беда – отсутствие сапог. На участок за горой «Старуха» возле Вихоревки, где работал мастером Виктор Полунцев, сапоги, наконец, привезли. Рабочие с радостью стали примерять их, но оказалось, что все сапоги на одну ногу. Этот «трагикомический» случай широко освещался в средствах массовой информации, а Сальников написал стихотворение:
Да, сапог – не дымка, не ручей хрустальный,
На него не сядешь фибрами души.
Фактор он серьёзный и аргументальный,
Без него попробуй трассу проложи.
Работа продвигалась, но далеко не у всех «студентов» дела обстояли на «отлично». Володя Гречищев был немного странноватым человеком, книжный червь, вспоминает Борис Сергеевич. Во время защиты диплома удивил даже преподавателей излишней детализацией чертежа плотины. Попав в самую гущу производства, Гречищев пришелся не по душе начальнику участка М. С. Ротфорту (занимается, мол, не тем чем надо), и между ними то и дело возникали стычки. Как-то Гречищев, работавший мастером в районе Анзёбы, отправил наряды за месяц в контору участка в Зелёном. Чтобы не утруждать себя арифметикой, Гречищев использовал «туфтовые» круглые цифры: 100м3 грунта, 100м2 опалубки, 100м3 бетона, 100 тонн груза и т. п. При виде этих нарядов очки Ротфорта полезли на лоб. Схватился за телефон – телефонистки, чтобы избежать скандала, связывали его с Анзёбой вне всякой очереди, и Ротфорт закричал:
— Володя! Ты меня в гроб вгонишь! Ротфорт кипит, а Гречищев, по натуре человек спокойный, флегматик, на другом конце провода, выслушав часть тирады до того момента, когда началась нецензурщина и блатные выражения, спокойно посылает его… и вешает трубку. Побледневший Михаил Семёнович хватает большой красный карандаш и перечёркивает лежащий перед ним наряд крест-накрест с таким нажимом, что бумага рвётся. И снова:
Заверняйка. Вялкин
— Этот Гречищев убьёт меня!
По воле судьбы Владимиру досталась такая же боевая, как и его начальник, жена, Сима, работавшая в торговле. В Ряжске, откуда он был родом, у Гречищева была квартира, и жена настояла о досрочном отъезде из Братска. Связь с ним у Сальникова оборвалась, но потом через знакомых он узнал, что Володя работает в Ряжском строительном училище. Сальников подумал: работа как раз для него…
Лина Кривошапкина поначалу, как и все, работала на строительстве ЛЭП, но однокурсники, понимая, как нелегко девушке в полевых условиях, уговорили Ротфорта перевести ее в проектную контору в Братск. В последствии она прославилась тем, что стала чемпионкой города по лыжным гонкам, а отработав положенные три года, уехала на родину в Якутск. И лишь недавно из телефонного разговора с одной из однокурсниц Сальников узнал, что Лина жива и здорова и недавно побывала в Москве со своей дочерью.
СВАДЬБЫ
Местные девушки, сразу же прозвавшие «лэповцев» таёжными мальчиками, ждали каждого их приезда, и постепенно, один за другим, все переженились. Лупарь женился еще в Москве и, когда к нему приехала жена с дочкой, первым получил квартиру. Затем «попались» Гречищев и Полунцев. А осенью 1956 года Сальников познакомился с Валей Леонтьевой, выпускницей Новосибирского института водного транспорта, приехавшей в Братск по комсомольской путевке, и уже через месяц после знакомства они поженились. 9 ноября поехали в ЗАГС, в старый Братск, за пятьдесят с лишним километров, по дороге основательно замерзли, но расписывать их отказались: «Только через неделю». В «бой» вступила тяжелая артиллерия – Фред Юсфин, свидетель Сальникова: «Пожалуйста, пожалейте их». – «По закону не положено, не имею права». Но Фред не сдавался. Пока молодые грелись у печки, сбегал куда-то и вальяжно преподнес заведующей шоколадку. Пришлось нарушить инструкцию…
Свадьба была скромная, но в собственном углу в двухкомнатной квартире в Зеленом, неподалеку от автостанции. Квартира была холодной, по утрам замерзала вода, но в ней всегда царило веселье – друзья, отправлявшиеся с автостанции в разные концы Братска, в ожидании автобуса, забегали к Сальниковым на чай.
Беседы и посиделки в этой квартире со временем приведут к появлению клуба «Большой пельмень». Вялкин, Веклич и Филин на удивление долго продержались в холостяках. Наконец, 2 марта 1964 года на пушкинско-лицейский манер Сальников смог написать:
Три дня в Тангуе пили:
Женился Веклич Костя.
В избе у бабки Громихи
Толпились с ЛЭПа гости.
А в Вихоревке Филин
Попался в сети тоже.
Он долго не женился –
Искал всё помоложе…
Нас Вялкин долго мучил…
Все ждали… Наконец,
И он, закоренелый,
Помчался под венец.
Ближе всех Сальников был с Виктором Полунцевым (в студенчестве жили в одной комнате), и потому очень переживал, когда его семейная жизнь затрещала по швам. Поспособствовала этому теща Полунцева, буквально выжившая его из семьи. Виктор какое-то время жил один на Правом берегу, но теща не забыла о зяте, и как-то она пришла на собрание, решавшее вопрос о принятии Виктора в ряды КПСС, и устроила разнос.
Это, правда, не повлияло на результаты, поскольку Полунцева все знали как безукоризненного работника и хорошего товарища. Сальников считал, что у него вообще нет недостатков. И уж если кому и быть коммунистом, то только ему: еще в студенчестве он знал «Анти-Дюринг» чуть ли не наизусть. Виктор отличался феноменальной памятью: студенты, изучавшие марксизм-ленинизм, цитировали книгу Энгельса наобум, и он тут же запоминал текст. В поезде, по дороге в Братск, все пели песни, играли в преферанс, вспоминал Сальников, а Полунцев опять читал «Анти-Дюринг». Но это не мешало ему быть открытым и общительным.
В Братске, высадившись на перрон, «студенты» увидели девушку, которая, как позже выяснилось, ожидала артистов из Иркутска. «Вы не артисты»? – обратилась она. – «Да, конечно, мы артисты», — рассыпаясь в любезностях, подлетел Полунцев, а Лупарь с официальным видом попросил шофера девушки помочь погрузить вещи.
Через два года Полунцев уехал в Одессу, где жила его мама, на строительство Ильичевского порта, работал диспетчером, заместителем начальника строительства и в начале семидесятых, не дожив и до сорока, умер от болезни сердца. В начале шестидесятых Полунцев писал Сальникову с просьбой раздобыть для него фотографию своей дочери Зои, но Светлана Иосифовна, бывшая жена, отказала. Отношение к бывшему мужу с годами станет более лояльным, а дочь Полунцева, после окончания института, съездит в Одессу к бабушке и узнает, как жил ее отец. Человеком он, действительно, был удивительным, но что сделаешь, если семейная жизнь иногда складывается по каким-то совершенно не предполагаемым сначала сценариям?
НАЧАЛЬНИК УЧАСТКА
Ротфорт М.С.
Когда на трассе четвертого участка заканчивалась прорубка просеки и начались массовые работы по рытью котлованов и устройству фундаментов под опоры, начальником был назначен Михаил Семёнович Ротфорт. Ни «землероек», ни экскаваторов, ни другой какой-то техники не было, кроме бульдозеров С-80. Котлованы рыли в основном вручную. Когда пришёл Ротфорт, он сразу же предложил копать котлованы бульдозерами. Сначала проектировщики не соглашались, но потом проектная контора доказала, что опоры будут хорошо закреплены и в таких котлованах…
Сальников в это время работал в Тангуе, вернее на его окраине — в Умакое. Здесь впервые он и встретился с Ротфортом, оставившим в его биографии неизгладимый след.
— Многим пришлось испытать от него и грубость, и оскорбления, доходящие до хулиганских поступков, и несправедливости, и обиды, — вспоминает Сальников. — И я не раз это испытывал. Но признаюсь, сейчас у меня нет никакого зла по отношению к нему. Вся его грубость, все его приблатнённые выходки – всё это возмещалось его неукротимой энергией, его настойчивостью и всесокрушающим напором во имя достижения одной цели — дать как можно быстрее ток Братскгэсстрою. Нас, молодых людей (а на ЛЭПе старых и пожилых было мало), поражал в этом человеке молодой задор, весёлость, неиссякаемое чувство юмора и искромётное остроумие…
Ротфорт то и дело попадал в различные анекдотические ситуации. Сальников стал «коллекционировать» эти случаи — иногда он был их свидетелем, а иногда слышал от кого-то из своих друзей. Вот несколько таких историй:
— Полигон железобетонных подножников спецучастка №4 УГЭ Ротфорт, приезжая с трассы, называл «мёртвым царством», «детским садом», «похоронным бюро» и тому подобными прозвищами. Мы с Толей Лупарем – молодые мастера, подыгрывая ему, называли свой полигон «Конторой по заготовке железобетонных рогов и копыт»… Одно время рядом с полигоном находилась контора нашего участка, и здесь вечно толпилась масса народа. Ротфорт приехал с трассы на какое-то торжество, был чисто выбрит, надушен, в наглаженном новом костюме. Из кармана пиджака торчал надушенный белоснежный платок. К нему стал приставать бульдозерист Аркадий, длинный, весь в мазуте: «Михал Семёныч! Дайте новый бульдозер»!.. Свою просьбу он повторял много раз ноющим голосом. Неожиданно Ротфорт повернулся к нему, выхватил из кармана свой белоснежный платочек и резко сунул под нос чумазому, мазутному Аркадию:
— На! Поплачь!
От неожиданности Аркадий замолчал, заморгал испуганно, отпрянул от протянутого платка и больше к Ротфорту не приставал.
— Как-то вместе с Ротфортом я отправился на осмотр места аварии. Машина довезла нас до места назначения и уехала. Уже вечерело, надо было возвращаться в Зелёный, но машины неслись мимо нас, и сколько мы ни махали руками, сколько ни тыкали большим пальцем в лёд Ангары, они не останавливались. Вдруг Михаил Семёнович, завидев вдали очередной МАЗ, вышел на середину ледового шоссе, бросил на лёд свою шапку и со зверской гримасой стал «перепиливать» себе ладонью горло, показывать на часы и с ужимками, которым позавидовал бы любой ритуальный танцор, отплясывать на своей шапке. Естественно, шофёр, как бы ни хотел сэкономить время за счёт сумасшедшей скорости, такого зрелища выдержать не смог и остановился.
— В очередной приезд Ротфорта на подстанцию я пожаловался, что остался один на подстанции, а работа идёт в две-три смены. Спрашиваю, когда же будет обещанный прораб, например, Андроников. В ответ – решительное: «Прораба Андроникова считай вообще не существует, а на подстанции остались я и ты! Так что – работай»!
Из разговоров Ротфорта по телефону:
— Зелёный!!! Зелёный!!! Зелёный!!! Чтоб ты почернела!.. (Вариант – пожелтела!!!)
— Я вас научу Родину любить!
— Я вас научу на лекарства зарабатывать!
— Этот вечно улыбающийся Гречищев (мастер на трассе) когда-нибудь убьёт меня своей улыбочкой!
— Если ты не сделаешь того-то и того-то, — я тебе сделаю заячью морду!
— Вихоревка! Вихоревка!!
— Филин! Филин! (мастер на трассе) Ночная птичка!!! Не слышит (окружающим).Стал кричать в трубку о том, что деньги (зарплату) привезут завтра. Алик Филин что-то прокричал в ответ.
— А, ночная птичка, про деньги-то услышал!
Связисты, ремонтировавшие телефонные аппараты на нашем участке, ругали Ротфорта страшными словами за то, что он стучал по аппаратам, бросал трубки с силой на рычаги и вообще, был жесток в обращении с телефонами. Поэтому среди связистов он получил прозвище «телефонный хулиган».
Ярлыки, названия и прозвища, которые давал сам Ротфорт, надолго привязывались к их носителям. Виктора Полунцева, мастер на трассе за горой «Старухой», богатой на археологические находки, назвал гробокопателем. Проходную будку на подстанции окрестил высотным зданием имени Лупаря.
Когда была сдана ЛЭП-220 Иркутск-Братск, а строительство ЛЭП-110 кВ Братск-Коршуниха ещё не началось, контора участка находилась на Правом берегу, Ротфорт её назвал «3Р+3М». Это расшифровывалось так: «3Р» — Ротфорт, Рагулин, Роттер. «3М» — Моркин, Мищенко, Меряшкин. (Руководство участка и его служб: Рагулин — главный инженер, Роттер – механик, Моркин – заместитель начальника, парторг, Мищенко – начальник снабжения, Меряшкин – хозмастер).
Из воспоминаний Анатолия Ивановича Мищенко:
«Ротфорт всегда и везде появлялся со своей знаменитой истёртой папкой чёрного цвета с потрёпанными документами и записками. По всем его многочисленным карманам пальто, пиджака, брюк были рассованы записки различных размеров, форм, состояний — рваные, помятые, на различных сортах бумаги, от промокашек до обёрточной. На них – распоряжения, команды, просьбы, приказы, заявки, выговоры, наказания. Отчёты, информация и т.д.
Писал он их размашисто. Заполнив страницу, начинал писать на полях, затем на всех свободных местах, в различных направлениях. А когда обе стороны листка были заполнены, тогда он красным карандашом писал второй слой по написанному чернилами. Когда записку надо было отдать или через кого-то передать, Ротфорт начинал её искать по карманам поочерёдно правой и левой рукой, перекладывая из одной руки в другую свою чёрную папку. Затем клал её на стол, на пенёк, на крыло автомашины и искал нужную бумагу сразу двумя руками. Однажды начал царапать какое-то распоряжение гвоздём на дверце самосвала. Возмущённый водитель кое-как отогнал его».
На трассе работали разные люди, в том числе и ЗК, и Ротфорт не раз подвергался нападению с их стороны. Сальников вспоминает:
— Я лично был свидетелем одного такого нападения. Это было в июле 1956 года на Аммональном, в четырех километрах от станции Вихоревка. Здесь у нас стояли две палатки, и жили две бригады. Дело было после работы. «Жаждавшие» уже успели сбегать в Вихоревку и были под хорошим «газом». Приехал Ротфорт. Народ высыпал из палаток. Разговор шёл на высоких тонах из-за чистки нарядов от туфты. Наряды были существенно «приведены в порядок». Бригадиры доказывали свою правоту, Ротфорт их урезонивал. В это время один крепко выпивший рабочий схватил в палатке большой кухонный нож, выскочил и бросился в кружок, где стоял Ротфорт, с намерением напасть на него. Пьяного тотчас схватили, отняли нож и связали. Ротфорт сначала побледнел, а потом начал выражаться блатным живописным языком. Все эти выражения были попыткой загладить неприятный инцидент.
Вообще, Михаил Семенович был не робкого десятка. Главное — это его мгновенная находчивость в подобных трудных ситуациях. Он мог быстро перестраиваться на наступательную, угрожающую позицию, или же своим остроумием всё перевести на шутку.
Из рассказов В. Н. Горчакова:
Горчаков В.Н.
При сдаче ЛЭП-500 кВ Братск-Иркутск в эксплуатацию, когда на неё подавалось напряжение, в искровых промежутках грозозащитных тросов появлялись факелы (электрическая дуга), которые ликвидировались. В месте перехода ЛЭП-500 через Тулунский тракт был обнаружен такой факел. Когда Ротфорт и Горчаков приехали на это место, были уже сумерки. Факел всё вокруг освещал ярким электрическим светом. В этот момент к переходу подъехала грузовая машина, в кузове которой были люди, ехавшие в соседнюю деревню. Перед переходом Ротфорт-шутник остановил машину и потребовал, чтобы все слезли с машины и по одному быстро перебегали под переходом. Дескать, опасно. Колхозники были до предела запуганы и, как пули, проскакивали по одному под проводами. Среди пассажиров оказался один согбенный старик, который с ужасом обратился к Ротфорту шёпотом:
— Товарищ начальник, а я бежать не смогу! Что же мне делать?
— Ничего, отец, — ответил Ротфорт тоже шепотом, — давай я тебя переведу.
Юмор был в том, что люди могли спокойно проехать под переходом ЛЭП не выходя из машины. А вся эта процедура была продела Ротфортом для значительности.
Из рассказов Анатолия Ивановича Мищенко:
Ротфорт и Мищенко приехали на трассу ЛЭП-500 недалеко от села Покосного. Вдруг Ротфорт остановил машину, вышел и смотрит вверх. Анатолий Иванович тоже вышел. Посмотрел туда же и видит высоко над землёй, на огромной лиственнице, прибит большой лист фанеры, на котором чёрной краской (кузбасс-лаком) написано: «Внимание! Батька Махно на трассе!» Это прозвище Ротфорта, бытовавшее в то время среди лэповцев.
Ротфорт с Мищенко возвращались из Тулуна. В селе Гуран в придорожной столовой решили пообедать. Там, как всегда, было много народу – леспромхозовские водители. Геологи и тому подобная публика. К Ротфорту привязался пьяный. Начал что называется, права качать. Угрожать. Тогда Ротфорт ему говорит, придав значительность своему голосу:
— Ты знаешь. Кто я? Я — Ротфорт!
Пьяный не унимался:
— Да мне хоть распророт, а я тебе очки разобью!
Ротфорт мгновенно снимает очки, протягивая их ему:
— На! Бей!!
Пьяный был буквально парализован этой выходкой и отвязался.
В Кузнецовку привезли радиоприёмники и другие предметы хозяйства и быта. С этой машиной приехал и Ротфорт. Бригада была настроена антиротфортно (были недовольны закрытием нарядов), и когда Ротфорт зашёл в туалет, его заперли снаружи. Он из туалета кричит:
— Я вам покажу! Все наряды порежу!! Выпустите. А то плохо будет!.
Никакого впечатления, никто не сдвинулся, чтобы отпереть туалет. Тут Ротфорт нашёлся:
— Ребята, выпустите — аванс выдам!
Все бросились наперебой открывать туалет.
В 4-5 км от Тангуя, в Умакое на берегу речки Ии, располагался участок старшего прораба Рагулина Владимира Михайловича. Здесь были контора, склады, общежитие, полигон по изготовлению железобетонных подножников. На берегу Ии экскаватор грузил гравмассу в самосвалы. Ротфорт подъехал к самосвалу, уже загруженному и готовившемуся отъехать. Среди гравмассы попадались большие куски сырой глины. Ротфорт увидел это безобразие (ведь глина пойдёт в бетон), подскочил к самосвалу, схватил глиняный комок, и с криками «Ты сошёл с ума! Ты что делаешь!» запустил грязью в экскаваторщика. Рядом находился комсорг участка Шелковников Николай. Он сделал Михаилу Семёновичу замечание за недозволенный способ решать производственный конфликт, прочитал ему мораль. В ответ Михаил Семенович, мастерски шаркнув ножкой, изящно поклонился:
-Простите, что не попал!
Саркастические, иронические, юмористические реверансы, поклоны, книксены, шарканье ножкой, вставание на одно колено со снятием шляпы Ротфорт исполнял артистически. Это делалось для ошарашивания собеседника, отбивания его нападения, принуждения выполнить свою волю, разрядить трудный момент.
Из рассказов прораба Виктора Новикова:
Кто-то из бригадиров приходит в контору и просит у Ротфорта бульдозер. Ротфорт снимает очки, протирает их тщательно, надевает, заглядывает под столы стулья, становится на колени, наклоняется, ищет под шкафом, за сейфом. Потом растеряно разводит руками и с отчаяньем восклицает:
— Не нашёл! Нету бульдозера!
Из рассказа начальника участка Николая Ивановича Торгашина:
В контору подстанции пришёл тракторист Яша, отсутствовавший два или три дня. Ротфорт с деланной лаской:
— Яшенька, нас уже КГБ разыскивает!
Яша, оправдываясь:
— У меня жена родила!
— Поздравляю с расщеплением твоей половины!
Из воспоминаний начальника ВСЭМ Валерия Александровича Краюшина (со слов старых лэповцев):
В период работы Ротфорта в ПМК в зверосовхозе в Ухово за Михаилом Семеновичем неустанно ходил мужичонка и канючил:
— Михаил Семенович, дай пятёрочку! Михаил Семенович, дай пятёрочку!..
Неожиданно Ротфорт поворачивается к нему, снимает ботинок и суёт ему в лицо:
— Нет у меня пятёрочки! На ботинок, продай!
По рассказам старых лэповцев:
В 1962 году при вводе в эксплуатацию подстанции «Строитель» и отпайки ЛЭП-220 кВ на БЛПК обнаружилось, что на некоторых опорах не закручены гайки. С целью ускорения работы по ликвидации этой недоделки Ротфорт пообещал бригаде за закручивание гаек на каждых пяти опорах – бутылку спирта. Работа была сделана раньше заданного срока.
ФРЕД
Помимо старых институтских друзей у Сальникова появляются новые знакомые, с которыми он будет дружить всю жизнь. Одним из них был Фред Юсфин. Вчерашний моряк-подводник Юсфин поражал окружающих своей неуемной энергией и бесчисленным количеством идей. Познакомились они в гостиничном номере в Листвянке, куда Сальников был откомандирован на строительство пионерского лагеря. Говорили о том, о сем, и Сальников без всякой задней мысли рассказал, что тоже имеет отношение к морю, а точнее – первый спортивный разряд по военно-морскому многоборью и в студенчестве ходил в «кругосветку» Москва-Горький-Рязань-Москва на байдарках – шестивесельных морских ялах. У Фреда глаза загорелись:
— Слушай, старик, а не организовать ли нам шлюпочный марафон Братск-Москва!..
Идея была явно бредовая, но она настолько захватила его, что вернувшись в Братск он тут же поспешил к Наймушину и поведал ему о своих планах: маршрут из Братска до Москвы пройдет по Ангаре, Енисею, многочисленным притокам Сибирских рек и Урала. Там, где не будет водного пути, шлюпки будут переброшены конным волоком. Наймушин, внимательно выслушав Юсфина, рассмеялся:
— Если бы у меня было больше свободного времени, я бы пешком быстрее дошел до Москвы…
И все же несколько позже, уже будучи директором военно-морского лагеря «Варяг», Юсфину удалось устроить шлюпочный марафон. Правда, не до Москвы, а до Игарки.
Сальникова больше увлекало другое начинание Юсфина — устный радиожурнал «Глобус». Без Юсфина вряд ли бы получился тот «Глобус», который так любили братчане в шестидесятых и семидесятых, и дело тут опять в особой энергетике и его умении быстро сходиться с людьми. «Глобус» тем и был интересен, что в его работе принимали участие не только жители Братска, но и разного рода знаменитости, которые приезжали в Братск или Иркутск и попадали в сети Юсфина. Так, к примеру, случилось с известными чешскими путешественниками Ганзелкой и Зигмундом, приехавшими в Иркутск после своего путешествия по Южной Америке. В какой-то степени это было авантюрой, но Юсфин тут же помчался в Иркутск, встретился с путешественниками и заявил им, что они просто обязаны быть в Братске, поскольку в городе уже развешаны афиши об их выступлении в «Глобусе».
За неделю или две до полета Гагарина в Братске появилась афиша, извещавшая об очередном выпуске «Глобуса». Одна из страниц выпуска называлась «Человек в космосе», готовил которую эрудит Кирилл Анисимович Александров, один из первых комментаторов футбольных матчей в Братске и однокашник сына Сергея Есенина. После спутников и Белки со Стрелкой можно было ожидать скорого полета в космос и человека, но, конечно же, никто и предположить не мог, что произойдет это 12 апреля — как раз в тот день, на который по чистой случайности был запланирован очередной выпуск радиожурнала. Вечером, когда участники и слушатели журнала, уже узнавшие о Гагарине, собрались в клубе, у многих появилась мысль, что Фред из каких-то только ему ведомых источников знал о предстоящем полете. Усиливал интригу и тот факт, что Юсфин, как и все братчане, узнавший о полете Гагарина всего несколько часов назад, успел записать на магнитофон его знаменитое «Поехали»! и преподал это так, будто имел персональную связь с Байконуром. Когда раздался голос Гагарина все повскакивали с мест, закричали «ура», и, конечно же, никаким другим страничкам в этот вечер не было места в «Глобусе».
Неформальная встреча в Братске с журналистом Песковым Василием 9 апреля 1978 года на квартире (за столом ?, Вас.Песков, Фред Юсфин, Зоя Ян-фа)
Первого апреля участников «Глобуса» обязательно ждал какой-нибудь сюрприз от Юсфина. Готовые к любому подвоху, люди ожидали от Юсфина что угодно, но только не такого: придя вечером в клуб, они увидели забитую досками дверь и надпись «Клуб закрыт на ремонт». И долго бы еще толклись на улице, выражая неудовольствие, если бы среди них не нашлось особо глазастого, сумевшего прочитать под объявлением короткое сообщение, написанное мелким почерком: «Вход с другой стороны».
На первое апреля Юсфин «приглашал» Мирей Матье – очень похожая на певицу девушка пела под фонограмму, и кто-то тоже «купился» на это. А демонстрируя кинохронику с движущейся по дороге колонной с ракетами, закадровым голосом сообщал, что в поселке Кобляково недавно было налажено производство баллистических ракет. Хохмить он мог не только на первое апреля, но и в обычные дни. Один из выпусков «Глобуса» проходил в школе, и во время обычной хроники, в момент, когда на экране показывали детский сад и детишек, сидящих длинным рядом на горшках, Фред не удержался от комментария: «А это наша проектная контора»…
ГАЙНУЛИН В ГОСТЯХ У МОРЯКОВ
Дружил Сальников и с Борисом Гайнулиным, которому Фидель Кастро при встрече подарил свою фотографию с надписью: «…великому герою творческого труда, являющемуся примером коммуниста. С восхищением и любовью…».
Начав работать на Братской ГЭС бурильщиком, Гайнулин, откликнувшись на Гагановское движение, возглавил отстающую бригаду, которая в скором времени одной из первых в стране была удостоена звания бригады коммунистического труда. В мае 1959 года, работая на одном из опасных участков трассы, Гайнулин сорвался с отвесной скалы. Последовали долгие месяцы борьбы со смертью и болезнью. Гайнулин выжил, но не смог ходить. Бригада тяжело переживала несчастье своего вожака и одно время так затосковала, что снизила темп работы. Но Гайнулину удалось воодушевить их.
— Поговорить с людьми он умел, — вспоминает Борис Сергеевич.
В 1958 году четверо представителей братской молодежи в составе областной делегации были откомандированы на Тихоокеанский флот, над которым шефствовал Иркутский комсомол. Среди них и Сальников с Гайнулиным, первостепенной задачей которых была агитация с целью привлечения демобилизующихся моряков на строительство ГЭС.
— Мы выступали на кораблях, на острове Русский, нас возили на торпедных катерах, эсминцах, и задачу свою мы выполнили. Гайнулин еще недавно служил на флоте, многих знал и чувствовал себя среди моряков как дома…
ЭВМ
После ЛЭП Сальников перешел в Управление строительства промышленных сооружений, строившее КБЖБ, мясокомбинат, БЛПК. «Таежные мальчики» теперь кто где. Из своих однокурсников Сальников чаще всего пересекается с Константином Векличем, работавшим заместителем начальника технического отдела Братскгэсстроя, затем руководителем информационно-вычислительного центра БГС. В это время Сальников переходит под его начало замом и главным инженером проекта. Вместе учились в вычислительном центре Новосибирского академгородка, руководил которым Гелий Иванович Марчук, родственник Алексея Марчука из Братска, и в последующем президент академии наук СССР. Когда в Братскгэсстрое начали создавать свой информационно-вычислительный центр, Марчук поддержал начинание братчан и, несмотря на то, что БГС не стоял в очереди на ЭВМ, поспособствовал тому, чтобы в Братске появились две самые популярные в то время машины – «Урал-14Д». Проблему с программистами решили традиционным способом, переманив несколько человек из Иркутска и Барнаульского радиозавода, но в дальнейшем взялись за обучение собственных специалистов. Внедрение ЭВМ значительно облегчало работу различных отделов БГС. К примеру, в кабинете начальника Братскгэсстроя был установлен выносной монитор и во время планерок и совещаний, тот мог оперативно и наглядно получать те или иные сведения. Вся эта информация, конечно, с небес не бралась, а была результатом многодневной и кропотливой работы сотрудников центра, которым руководил Веклич. По инициативе начальника проектной конторы Недлена Кузьмичева на БГС началось внедрение сетевых графиков по типу американских ракетостроителей (об этом Кузьмичев вычитал в каком-то иностранном журнале), и сделать это с ЭВМ было куда как проще. Сетевые графики позволяли отделам БГС работать более слаженно и планомерно, сократить простои и сэкономить значительные средства. На строительстве распиловочно-окорочного цеха БЛПК, к примеру, задействовано было тридцать субподрядчиков, и график увязывал все их действия в одну сеть, определяя их последовательность и временные оценки, благодаря чему можно было рассчитать сроки сдачи объекта. Сальников и сотрудник проектной конторы обошли все подразделения, задействованные на строительстве, и составили график, на котором наглядно было видно, что самые большие временные затраты (критический путь) принадлежат организации «Востокэнергомонтаж», всегда обвинявший в простоях своих партнеров.
— А-а, вот кто тормозит! – воскликнул главный инженер Братскгэсстроя Арон Маркович Гиндин, когда ему принесли этот график. Он сразу же понял, что это очень полезная вещь при строительстве сложных объектов.
С приходом «персоналок» ЭВМ стали не нужны. Одну машину разобрали по частям, вторую передали военным.
СУДЬБЫ
— Веклич был глубоко положительным человеком, — вспоминает Борис Сергеевич. — В свое время Братсгэсстрой строил кооперативные дома в Подмосковье, Веклич получил там квартиру и около трех лет назад уехал на новое место жительства, но месяца через два после отъезда во время работы на приусадебном участке у него случился инсульт, от которого он уже не оправился.
2 марта 2006 года Сальников и Евгений Иванович Вялкин, оставшиеся в Братске из всего курса вдвоем, вспоминали тех, кого уже нет и кто далече. Из восьми студентов МЭИ, приехавших в Братск 2 марта 1956 года, на связи оставалось только трое. Анатолий Иванович Лупарь после ЛЭП работал директором завода ЖБИ-2, заместителем начальника отдела Братскгэсстроя, защитил кандидатскую диссертацию. После сдачи в эксплуатацию Братской ГЭС заболел и уехал в Москву, где работал в Госкомитете по науке и технике, а потом перешел в дипломаты и уехал сначала в Югославию, а потом во Вьетнам. Боевой, остроумный, волевой, спортивный, Лупарь одно время был чемпионом Москвы по борьбе самбо. Позвонили ему на подмосковную дачу, его не оказалось дома и ответила жена Евгения Михайловна, когда-то работавшая заведующей производством ресторана «Падун»: всё хорошо, ребята…
Прошло еще полгода. Евгений Иванович был очень болен, ходил на лечение в онкологию, но ехать в Москву ни в какую не хотел. В Братске, кроме воспоминаний и друзей, его держала могилка жены Эмилии Васильевны Ореховой, в свое время работавшей вместе с женой Сальникова в техническом отделе Братскгэсстроя и участвовавшей в коллективном отчете по итогам строительства ГЭС. Эмилия Васильевна погибла в автомобильной аварии, возвращаясь с дачи на Зябе. И все же Сальникову удалось отправить Вялкина в Москву – позвонил его сыну, и тот уговорил отца лечь на лечение в госпиталь имени Вишневского. Лечение, однако, не помогло, и Евгения Ивановича вскоре не стало. 2 марта 2012 года Сальников звонил в Москву уже в полном одиночестве.
Весной 1956 года восемь выпускников Московского энергетического института – Константин Веклич, Евгений Вялкин, Владимир Гречищев, Лина Кривошапкина, Анатолий Лупарь, Виктор Полунцев, Альберт Филин и Борис Сальников – были направлены на строительство Братской ГЭС. В дороге «студенты» познакомились с тремя выпускниками МИСИ – Александром Данилиным, Владимиром Рагулиным и Андреем Петровым, вместе с которыми 2 марта прибыли в Братск. «Мне хорошо запомнилось, что в этот день температура воздуха была минус 36 градусов, — позже писал в своих мемуарах Борис Сергеевич Сальников, единственный из этой компании, кто сегодня живет в Братске. – Но внутри нашей гостиницы была жарко натоплена печь, на столе стояли бутылки тулунского «сучка» (мы уже знали продукцию гидролизно-дрожжевого завода города Тулуна по рассказам попутчиков), селёдка и еще какая-то полустуденческая закуска… С тех пор каждый год, не пропустив ни одного, эту дату (2 марта –авт.) мы аккуратно отмечали, независимо от того, могли в этот момент собраться или нет».
Для Сальникова работа началась с прорубки просек в районе сел Александровка и Тангуй. Рабочих из Падунского и Осиновского СМУ не хватало, и набирали вольнонаемных людей, не всегда отличающихся примерным поведением. Были среди них и ЗК. Кроме редких танцев с особой «Александровской кадрилью», досуг строителей и сельчан заполнял самогон местного приготовления – чуть ли не в каждом дворе имелся свой аппарат.
Да, сапог – не дымка, не ручей хрустальный,
На него не сядешь фибрами души.
Фактор он серьёзный и аргументальный,
Без него попробуй трассу проложи.
— Володя! Ты меня в гроб вгонишь! Ротфорт кипит, а Гречищев, по натуре человек спокойный, флегматик, на другом конце провода, выслушав часть тирады до того момента, когда началась нецензурщина и блатные выражения, спокойно посылает его… и вешает трубку. Побледневший Михаил Семёнович хватает большой красный карандаш и перечёркивает лежащий перед ним наряд крест-накрест с таким нажимом, что бумага рвётся. И снова:
Заверняйка. Вялкин
Местные девушки, сразу же прозвавшие «лэповцев» таёжными мальчиками, ждали каждого их приезда, и постепенно, один за другим, все переженились. Лупарь женился еще в Москве и, когда к нему приехала жена с дочкой, первым получил квартиру. Затем «попались» Гречищев и Полунцев. А осенью 1956 года Сальников познакомился с Валей Леонтьевой, выпускницей Новосибирского института водного транспорта, приехавшей в Братск по комсомольской путевке, и уже через месяц после знакомства они поженились. 9 ноября поехали в ЗАГС, в старый Братск, за пятьдесят с лишним километров, по дороге основательно замерзли, но расписывать их отказались: «Только через неделю». В «бой» вступила тяжелая артиллерия – Фред Юсфин, свидетель Сальникова: «Пожалуйста, пожалейте их». – «По закону не положено, не имею права». Но Фред не сдавался. Пока молодые грелись у печки, сбегал куда-то и вальяжно преподнес заведующей шоколадку. Пришлось нарушить инструкцию…
Три дня в Тангуе пили:
Женился Веклич Костя.
В избе у бабки Громихи
Толпились с ЛЭПа гости.
А в Вихоревке Филин
Попался в сети тоже.
Он долго не женился –
Искал всё помоложе…
Нас Вялкин долго мучил…
Все ждали… Наконец,
И он, закоренелый,
Помчался под венец.
Ближе всех Сальников был с Виктором Полунцевым (в студенчестве жили в одной комнате), и потому очень переживал, когда его семейная жизнь затрещала по швам. Поспособствовала этому теща Полунцева, буквально выжившая его из семьи. Виктор какое-то время жил один на Правом берегу, но теща не забыла о зяте, и как-то она пришла на собрание, решавшее вопрос о принятии Виктора в ряды КПСС, и устроила разнос.
Ротфорт М.С.
— В очередной приезд Ротфорта на подстанцию я пожаловался, что остался один на подстанции, а работа идёт в две-три смены. Спрашиваю, когда же будет обещанный прораб, например, Андроников. В ответ – решительное: «Прораба Андроникова считай вообще не существует, а на подстанции остались я и ты! Так что – работай»!
Когда была сдана ЛЭП-220 Иркутск-Братск, а строительство ЛЭП-110 кВ Братск-Коршуниха ещё не началось, контора участка находилась на Правом берегу, Ротфорт её назвал «3Р+3М». Это расшифровывалось так: «3Р» — Ротфорт, Рагулин, Роттер. «3М» — Моркин, Мищенко, Меряшкин. (Руководство участка и его служб: Рагулин — главный инженер, Роттер – механик, Моркин – заместитель начальника, парторг, Мищенко – начальник снабжения, Меряшкин – хозмастер).
Горчаков В.Н.
В 4-5 км от Тангуя, в Умакое на берегу речки Ии, располагался участок старшего прораба Рагулина Владимира Михайловича. Здесь были контора, склады, общежитие, полигон по изготовлению железобетонных подножников. На берегу Ии экскаватор грузил гравмассу в самосвалы. Ротфорт подъехал к самосвалу, уже загруженному и готовившемуся отъехать. Среди гравмассы попадались большие куски сырой глины. Ротфорт увидел это безобразие (ведь глина пойдёт в бетон), подскочил к самосвалу, схватил глиняный комок, и с криками «Ты сошёл с ума! Ты что делаешь!» запустил грязью в экскаваторщика. Рядом находился комсорг участка Шелковников Николай. Он сделал Михаилу Семёновичу замечание за недозволенный способ решать производственный конфликт, прочитал ему мораль. В ответ Михаил Семенович, мастерски шаркнув ножкой, изящно поклонился:
Сальникова больше увлекало другое начинание Юсфина — устный радиожурнал «Глобус». Без Юсфина вряд ли бы получился тот «Глобус», который так любили братчане в шестидесятых и семидесятых, и дело тут опять в особой энергетике и его умении быстро сходиться с людьми. «Глобус» тем и был интересен, что в его работе принимали участие не только жители Братска, но и разного рода знаменитости, которые приезжали в Братск или Иркутск и попадали в сети Юсфина. Так, к примеру, случилось с известными чешскими путешественниками Ганзелкой и Зигмундом, приехавшими в Иркутск после своего путешествия по Южной Америке. В какой-то степени это было авантюрой, но Юсфин тут же помчался в Иркутск, встретился с путешественниками и заявил им, что они просто обязаны быть в Братске, поскольку в городе уже развешаны афиши об их выступлении в «Глобусе».
Неформальная встреча в Братске с журналистом Песковым Василием 9 апреля 1978 года на квартире (за столом ?, Вас.Песков, Фред Юсфин, Зоя Ян-фа)
После ЛЭП Сальников перешел в Управление строительства промышленных сооружений, строившее КБЖБ, мясокомбинат, БЛПК. «Таежные мальчики» теперь кто где. Из своих однокурсников Сальников чаще всего пересекается с Константином Векличем, работавшим заместителем начальника технического отдела Братскгэсстроя, затем руководителем информационно-вычислительного центра БГС. В это время Сальников переходит под его начало замом и главным инженером проекта. Вместе учились в вычислительном центре Новосибирского академгородка, руководил которым Гелий Иванович Марчук, родственник Алексея Марчука из Братска, и в последующем президент академии наук СССР. Когда в Братскгэсстрое начали создавать свой информационно-вычислительный центр, Марчук поддержал начинание братчан и, несмотря на то, что БГС не стоял в очереди на ЭВМ, поспособствовал тому, чтобы в Братске появились две самые популярные в то время машины – «Урал-14Д». Проблему с программистами решили традиционным способом, переманив несколько человек из Иркутска и Барнаульского радиозавода, но в дальнейшем взялись за обучение собственных специалистов. Внедрение ЭВМ значительно облегчало работу различных отделов БГС. К примеру, в кабинете начальника Братскгэсстроя был установлен выносной монитор и во время планерок и совещаний, тот мог оперативно и наглядно получать те или иные сведения. Вся эта информация, конечно, с небес не бралась, а была результатом многодневной и кропотливой работы сотрудников центра, которым руководил Веклич. По инициативе начальника проектной конторы Недлена Кузьмичева на БГС началось внедрение сетевых графиков по типу американских ракетостроителей (об этом Кузьмичев вычитал в каком-то иностранном журнале), и сделать это с ЭВМ было куда как проще. Сетевые графики позволяли отделам БГС работать более слаженно и планомерно, сократить простои и сэкономить значительные средства. На строительстве распиловочно-окорочного цеха БЛПК, к примеру, задействовано было тридцать субподрядчиков, и график увязывал все их действия в одну сеть, определяя их последовательность и временные оценки, благодаря чему можно было рассчитать сроки сдачи объекта. Сальников и сотрудник проектной конторы обошли все подразделения, задействованные на строительстве, и составили график, на котором наглядно было видно, что самые большие временные затраты (критический путь) принадлежат организации «Востокэнергомонтаж», всегда обвинявший в простоях своих партнеров.
2 марта 2006 года Сальников и Евгений Иванович Вялкин, оставшиеся в Братске из всего курса вдвоем, вспоминали тех, кого уже нет и кто далече. Из восьми студентов МЭИ, приехавших в Братск 2 марта 1956 года, на связи оставалось только трое. Анатолий Иванович Лупарь после ЛЭП работал директором завода ЖБИ-2, заместителем начальника отдела Братскгэсстроя, защитил кандидатскую диссертацию. После сдачи в эксплуатацию Братской ГЭС заболел и уехал в Москву, где работал в Госкомитете по науке и технике, а потом перешел в дипломаты и уехал сначала в Югославию, а потом во Вьетнам. Боевой, остроумный, волевой, спортивный, Лупарь одно время был чемпионом Москвы по борьбе самбо. Позвонили ему на подмосковную дачу, его не оказалось дома и ответила жена Евгения Михайловна, когда-то работавшая заведующей производством ресторана «Падун»: всё хорошо, ребята…
Сергей МАСЛАКОВ,
фотографии из архива Бориса Сальникова
Источник: общественно-политическая газета «СИБИРСКИЙ ХАРАКТЕР» №№ 17,18 (сентябрь 2012 года)
Если у Вас есть дополнения и поправки или Вы хотите разместить на сайте «Имена Братска» биографии Ваших родных и близких — СВЯЖИТЕСЬ С НАМИ!
ВНИМАНИЕ! Комментарии читателей сайта являются мнениями лиц их написавших, и могут не совпадать с мнением редакции. Редакция оставляет за собой право удалять любые комментарии с сайта или редактировать их в любой момент. Запрещено публиковать комментарии содержащие оскорбления личного, религиозного, национального, политического характера, или нарушающие иные требования законодательства РФ. Нажатие кнопки «Оставить комментарий» означает что вы принимаете эти условия и обязуетесь их выполнять.
