ВСТРЕЧА С ЛЬВОМ ДУРОВЫМ И БОРИСОМ ЩЕРБАКОВЫМ (автор: Анатолий КАЗАКОВ) - ИМЕНА БРАТСКА
ВСТРЕЧА С ЛЬВОМ ДУРОВЫМ И БОРИСОМ ЩЕРБАКОВЫМ (автор: Анатолий КАЗАКОВ)
29 января 2016 года отмечает свой 50-летний юбилей братский писатель Анатолий Владимирович Казаков. Его произведения по стилистике напоминают рассказы В. Шукшина, только действие происходит в наши дни. Анатолий Казаков — писатель-самородок. Он выпустил десятки рассказов в литературных журналах и издал несколько книг. Во всех своих произведениях он пишет о русской деревне, о тех кто его окружает и с кем его сводит нелегкая дорога жизни.
Эту дату мы решили отметить публикацией автобиографического рассказа о встрече начинающего литератора с народными артистами России: Борисом Щербаковым и Львом Дуровым.
Артисты Борис Щербаков и Лев Дуров
Много, неисчислимо много приезжало к нам в Братск артистов, но это вовсе не диво: в каждом городе нашего овеянного заслуженной славой, Отечества, такое диво было много раз. Для провинциальной русской глубинки такие, будь то спектакли или концерты известных всей нашей воистину необъятной стране народных артистов, без преувеличения, являлось и по сей день является добрым сказочным чудом… Проходя как-то мимо дома культуры посёлка Энергетик, ( тут необходимо пояснение, ибо наш город Братск разбит на посёлки: Падун, Энергетик, Гидростроитель, Осиновка, Сухой и — центральный Братск. По признанию приезжающих в наш город гостей, такого разбросанного города больше в нашей стране нет.
Вдруг, а это всегда является вдруг, я увидел афишу с названием спектакля «Победитель», ещё больше удивило, что в главных ролях играют народные артисты Лев Константинович Дуров и Борис Васильевич Щербаков. На ту пору завод отопительного оборудования, где я работал сварщиком развалился, пришлось перейти в охранники, мы поднимали с женой Ириной двоих сыновей, и уже давно от бедности не ходили на спектакли и концерты. Но, увидя в афише имена таких артистов, я поспешил домой и рассказал всё жене, Ирина же сказала примерно следующее: « Сходи, Толик, но один, для двоих нам шибко накладно». Потом, улыбнувшись, добавила: « Я их, слава Богу, и по телевизору посмотрю». Шёл тогда примерно 2003 год, я писал неумелые строчки и думал, что это стихи. И вот втемяшилось же мне в голову попытаться прочитать их народным артистам. Самому тогда мне было тридцать восемь лет. Так и хочется себя теперь спросить: «А где же был твой здравый ум?» Но здравого ума не было, терзали лишь мысли о том, как это сделать.
Приехал я из родного посёлка Гидростроитель в посёлок Энергетик, за полдня до начала концерта купил билеты, и по чутью души пошёл в гостиницу «Турист». Там я узнал, что артисты отдыхают в гостинице. Сел в фойе и думал, сколько же нерусских слов появилось на родимой сторонушке, взять хотя бы это — «фойе». Да, в нашем языке много взято и от тюрского и от француского, и дивиться этому шибко не надо: Русь — матушка многонациональна. Но на тот момент, видимо, причиной таких мыслей было то, что увижу сейчас русских артистов, и в моём глупом мозгу роились мысли о деревне, куда каждый год возила меня моя мама, и о кондовых словах, которыми говорила моя бабушка Куванова Татьяна Ивановна. Но вот дождусь я, что выйдут они из лифта. И дальше что? Надо подойти, поздороваться и читать то, что написал.
Приближался день Великой Победы над фашистскими захватчиками, а глядя на афишу и название спектакля, я и не сомневался, что действо будет именно про войну. Подумав так, решил, что ежели и удастся моё безумное дело, то читать буду про войну. Мучительно долго шли минуты, хотелось порою встать и уехать домой… Ну чо, я в самом деле, взрослый мужик, буду смешить настоящих народных артистов?.. Однако не ушёл и дождался. Вот вышли из лифта Лев Константинович Дуров и Борис Васильевич Щербаков. На моё «здравствуйте» и предложение высказаться по поводу стихов ответили, что им некогда, что совсем скоро спектакль, и стали быстро спускаться по лестнице к выходу. Что произошло со мной, я до сих пор в точности объяснить, конечно же, не смогу, но понял одно: не увижу я больше любимых артистов ни разу, где мне на мои гроши путешествовать… Тогда громко вослед говорю им: « Вы ж народные! Что вам стоит хоть один стих то выслушать?» Борис Константинович Щербаков, высокого роста человек, обернувшись, сказал: « Ну, разве что, пока мы будем идти до дома культуры»… От гостиницы «Турист» до Д К « Энергетик» было совсем немного пути, но народные артисты пошли не через центральный вход, а тот, который располагался сбоку, и был заметно дальше. Как — то на работе в нашу каморку зашёл работающий у нас слесарем дед, да вдруг и сказал: « Вот, Толька! Босоногое детство и — нищая старость». Вскоре дед умер, и я читал народным артистам про человека, которого уже не было в живых:
«Босоногое детство и нищая старость»
– Мне однажды сказал пожилой человек.
Вспомнил жизнь он свою,
Да вздохнул так печально…
Как же прав был старик тот худой.
Всю войну он в селе проработал,
Хлеб был нужен солдатам всегда.
Сам, совсем ещё хрупким мальчонкой,
Заводил трактора, выводил их в поля.
В битве той, он за хлеб, уставая,
Как же сильно он землю любил.
И росли на том поле и рожь, и пшеница,
И бойцам поставлялся тот хлеб.
Посмотрел я в глаза старику и заплакал:
Почему же мы, люди, без сердца живём?
Босоногий парнишка, без медали – награды,
В трудный час дал он фронту золотое зерно.
Я прошу: вы задумайтесь, люди, об этом,
Хоть уж нет в живых старика.
Одинокий старик прожил жизнь, нас спасая,
Не забуду того старика».
Назвать это стихами нельзя, но Борис Щербаков, когда я во время прочтения от волнения задохнулся, ведь читал на ходу, вдруг сказал: «Ты, парень, не волнуйся», этим и поддержал меня. Тогда я выпулил и второе стихотворение, подумав, что больше уж не доведётся в жизни такое чудо:
«Мы вылет твой готовили всей сменой,
И все смеялись, над тобой.
На лётчика похож ты вовсе не был,
Такой, весь в конопушках, в бой ушёл.
У всех пропало сразу настроенье,
Когда твой самолёт не прилетел.
И все смотрели в небо мы с надеждой,
Но нет, не слышно шума вдалеке.
Однако, чудеса случаются, поймите:
Узнали мы, что наш боец живой.
С врагами так отчаянно он бился,
Но был подбит, и в госпиталь свезён.
Запели снова птицы на рассвете,
К нам в часть вернулся паренёк худой.
И вот в такие светлые минуты,
Гордимся мы отвагой молодой.
Прошёл войну и к матери вернулся,
Как ярко светит Орден на груди.
Ты не забудь, страна, того героя,
Земной поклон ему ты поднеси».
Так и дошли мы до бокового входа… Всё это время артисты молчали, а возле дверей на них накинулись телевизионщики с вопросами. Борис Васильевич отвечал им: « Никакого интервью давать не будем, мы долго не спали, а нам ещё спектакль играть». Лев Константинович Дуров, стоявший рядом со мной, и слышавший, как его друг отбивается от репортёров, пристально заглянул мне в глаза. Ничего не сказав, протянул мне руку, пожал её ещё раз, и стал подниматься по ступенькам. Борис Васильевич, умело отбившись от репортёров, спустился ко мне: « Счастливо, парень. На спектакль то придёшь?» Тут дыханье у меня словно отказало от волненья: ведь это ж надо — от знаменитых в нашем городе телевизионщиков отказались, а меня, сторожа, выслушали… Вот уж действительно — народные. Всё это короткое время Борис Щербаков, глядя на меня, улыбался, хотя лицо выглядело очень усталым. Я уже не помню, что ему и ответил, а он, уже возле входной двери, вдруг обернулся и, ещё раз посмотрев на меня, спросил: « Ты всё — таки, что — то ещё хотел? Я достал из кармана квадратную кассету, где была записана спетая мной моя же песня, попросил артиста, чтобы передали эту кассету для Иосифа Кобзона, что эта песня для него. Спустя годы я понимаю всю наивность и глупость моего поступка, да и то, вправду сказать, не всем же умными быть… Но этой своей просьбой немного, кажется, развеселил Бориса Щербакова.
И вот я сижу в зале, смотрю театральную постановку. Когда вышли на сцену наши любимые сердцу артисты, зал долго аплодировал. Спектакль оказался про борьбу двух претендентов на президентское кресло, а их любовница решала, кого же сделать первым лицом государства. Я же по всегдашней своей наивности думал, что спектакль будет про войну, ведь дело было не — задолго до дня Великой Победы. Закончился спектакль, и артистов снова окружили желающие взять автограф, а я вот, многогрешный, и не подумал об этом. Помню, приехал домой, махнул сто грамм на радостях: ведь не кажинный же день действительно любимых всей нашей страной артистов увидишь. А тут и напутствие, вроде как душевное, от этих действительно великих русских людей, получил.
В моей жизни, слава Богу, случается много сказочных чудес, и эта встреча была именно таковою. Прошло совсем немного времени, и в 2005 году я издал сборник своих неумелых стихов и назвал его «Шестьдесят». Посвящён он был Великой Победе. Так как пою перед ветеранами уже довольно долгое время, то им же его и подарил. Что такое ямб, хорей, дактиль, амфибрахий, анапест, белый стих я узнал позже, а на тот момент просто издал за свои копейки маленькую брошюрку из 32 страниц. А так как многих ветеранов знал лично, то с распространением проблем не было.
Сейчас большинство их, сердешных, лежит в сырой земле, вечная им память. Время от времени смотрю фильмы с участием Льва Дурова и Бориса Щербакова, жалею, что не довелось повстречаться на жизненном пути с Василием Шукшиным, Василием Беловым, Виктором Астафьевым, Валентином Распутиным, Николаем Рубцовым, Михаилом Евдокимовым, Геннадием Заволокиным… Велика ты, наша матушка – Русь, богата воистину духовно нравственными, замечательными людьми… Сколь их уж нет в живых, а есть и те, кто, слава Богу, живы и поныне. И у всех перечисленных мной артистов была такая огромная любовь к нашей Отчизне, что нам, ныне живущим, надобно каждому хоть на малую толику приблизиться душой к их понимаю Родины. И вопреки рассудку пригрезилось мне, что читаю я своим любимым артистам это стихотворение, а жена Ирина на это восклицает: «Чо же, Толик, с тобой сделашь?»
«Незатейливо, скромно и с болью в груди,
Я люблю тебя, милая Родина,
За колосья ржаные, проливные дожди,
Оттого, что во мне непогодина.
За минуты такие, что пасмурь в душе,
Благодарен безмерно Создателю.
Потому как, грустить, но любить на земле,
Божьей волей дано обывателю»…
Анатолий Казаков. Братск.
