ИСТОРИЯ БРАТСКГЭССТРОЯ. Годы первые: обеспечить стройку (автор: И. М. МАСЛЕНИКОВ) - ИМЕНА БРАТСКА
ИСТОРИЯ БРАТСКГЭССТРОЯ. Годы первые: обеспечить стройку (автор: И. М. МАСЛЕНИКОВ)
… К 9 часам утра, проделав неблизкий путь от подмосковного Дедовска через Тушино до площади Ногина, я подошел к давно знакомому, неуклюжему, старомодному зданию Минэнерго СССР в Китайском проезде, 7, окруженному служебными и частными «Волгами» и «Жигулями».
Огромный дом понемногу заполнялся людьми, среди которых опытный глаз отличал свою и приезжую «знать», высокопоставленных завсегдатаев «чистой половины» — резиденции министра и его заместителей, вездесущее племя секретарш, от самых юных до весьма пожилых, но неуловимо схожих общим желанием выглядеть наиболее привлекательно. Всех остальных можно было бы в общем обозначить как «прочих шведов». Это местные и дальние «работяги», приехавшие решать конкретные вопросы; они часами бродили по широким коридорам с высокими потолками, ожидая отсутствующих чиновников, многократно посещая буфеты, не без труда преодолевая защитные приемы секретарш, всегда ограждающих своих повелителей от случайных по их мнению, визитеров с неуверенной физиономией.
Впрочем, мне, прошедшему через эти тернии уже давно, путь к звездам местного масштаба был открыт: встреча в Интератомэнерго была назначена на 9 часов, а Малков был всегда аккуратен.
Постовой позвонил в кабинет Малкова, вскоре он появился у поста, и мы поздоровались.
Малков Павел Дмитриевич (16.07.1928 — 31.10.2008)
… Пройдя к моменту приезда в Братск школу сооружения гидроэлектростанций Нивского каскада, он хорошо знал комплектацию строительного производства, помнил расположение оборудования на нивских складах, знал десятки людей, помнил их телефоны, был непревзойденным мастером различных замен оборудования, умел торговаться, убеждать, делать вид, что поражен. Все это ради дела, ради достижения прагматического результата, за который он постоянно боролся. Человеку с опытом было ясно, что предложенный Малковым вариант замены оборудования бывал и хуже проектного, но легче проходил по комплектации.
В переговорах с людьми Малков часто прибегал к приему недоговаривания, что действовало безотказно; если посетитель не задавал вопросов, а значит, догадался, о чем умолчали, он отдавал должное Малкову, что повышало престиж последнего; если же он начинал задавать вопросы, Малков энергично обрушивался на него за непонятливость; в обоих случаях он определенным образом ставил себя над посетителем и, следовательно, облегчал решение своих проблем. Конечно, такие приемы не всегда проходили и не всегда он считал возможным их применять.
Малков пригласил меня в небольшой конференц-зал, там было удобно поговорить.
Мне всегда нравилось общаться с Малковым: я чувствовал себя с ним просто. Он почти всегда был чем-то озабочен и находился в состоянии какого-то доставания оборудования и материалов. Слушая его, я был рад тому, что Малков наверняка достанет всё, что нужно, потому что он любил это дело, однако не меньше меня был рад и тому, что я избавлен от таких проблем, а потому мне и не надо о них беспокоиться. Снабженцем надо родиться.
— В 10 часов у меня совещание,- сказал Малков. — Я думаю, мы успеем… Я кратко пояснил ему, что хотелось бы от него услышать…
— Сразу после института,- отметил он,- меня направили на Нивский каскад (каскад Нивских ГЭС либо Нивский каскад объединяет шесть электростанций, построенных на реке Нива и реке Ковда в Мурманской области и в республике Карелия в 1930—1960 годах — прим.ред.), там работал Наймушин, состоялось наше знакомство. Иван Иванович…
Палатки первых строителей Братскгэсстроя, 1954 г.
Слушая Малкова, я вспомнил, что при первых наших встречах в Братске в I960 году, когда я появился в монтажном отделе управления Братскгэсстроя, Наймушин был для Малкова непререкаемом авторитетом. В этом смысле Малков был одним из многих, и я, еще не знавший Наймушина, уже незаметно поддавался влиянию его личности, отраженной многими братскгэсстроевцами, к которыми мне к этому времени уже пришлось иметь дело.
Я вспомнил, как Суворов — начальник отдела кадров Электросетьстроя, откуда я перешел в монтажный отдел управления, как-то сказал мне в ответ на мой рассказ, чем занят монтажный отдел: «Разгонит вас Иван Иванович…»
Я с удивлением взглянул на него — разогнать монтажный отдел в конце I960 года, когда уже начались монтажные работы на ОРУ 220/500 кВ Братской ГЭС, шел монтаж маслонаполненных кабелей, насосных в теле плотины и многие другие монтажные работы, разогнать такую службу мог только диверсант, но Суворов был абсолютно серьезен. И тогда я догадался, что Суворов был не просто «человек Наймушина» — он верил в его стихийное всесилие, а вера бывает иррациональной. Вот захочет — и разгонит.
Конечно же, главные мои выводы из этого относились к Суворову, но и к Наймушину тоже: ведь сумел же Наймушин заставить Суворова поверить в себя так безотчетно…
— После Камы,- продолжал Малков,- Наймушин получил новое назначение и поехал в Братск. Нам, на Ниве, стало известно о Братской ГЭС раньше сентября 1954 года (когда вышло постановление Совета Министров СССР о ее строительстве), и мы — группой в 15 человек тоже поехали в Братск. Мы поехали за Наймушиным, так как были его воспитанниками, учениками его школы. В Братске появились в феврале 1955 года. Сапожников, три брата Соловьевы, эти мне запомнились больше других…
Наймушин И.И., Гиндин А.М. на перекрытии Ангары
Коллектив только начинал формироваться. У Наймушина и Гиндина были разные подходы к кадрам. Наймушин ориентировался в основном на молодых, Гиндин — на специалистов независимо от возраста. Так, Лазутина, Рахманов, Костюченко были «люди Гиндина», Шныров — «человек Наймушина».
Первая задача, поставленная Наймушиным,- перебраться из Заверняйки в Падун, ближе к створу…
Малкова он направил в отдел оборудования, где уже были Кузьмичев и Чумаченко — «люди Наймушина». Таким образом, по терминологии тех лет весь отдел оборудования состоял из людей Наймушина, хотя, разумеется, все они четко выполняли указания Гиндина.
— В то время, в апреле-мае 1955 года,- продолжал между тем Малков,- в Братск приходило много техники, открылась дорога в Зеленый городок (палаточный городок у Падунских порогов), туда направили первую пилораму.
— Я помнил, что на складах Нивагэсстроя оставалось много ненужного там электрооборудования. Там мы неплохо поживились. Потом я поехал в Осетрово на Лену, побывал на базах разных ведомств, столько там было кабеля, так необходимого тогда братской стройке… Сумели взять и оттуда. Много тогда мы поработали с Глебовым — он был выдающимся энергетиком, в короткий срок развернул временное электроснабжение объектов строительства, они росли быстро.
Братская ГЭС сначала строилась по заказу Минсредмаша для нужд обороны, которые были сосредоточены в Ангарске (эти данные Малкова корреспондируются с информацией К И. Николаева и частично П. С. Непорожнего).
Строительство опекал заместитель министра среднего машиностроения А. И. Чурин. Благодаря этому в короткие сроки был решен вопрос о комплектации всем необходимым ЛЭП 220 кВ Иркутск-Братск, без которой развертывание строительства основных сооружений гидроэлектростанции было невозможно.
В Падуне требовалось срочно строить жилье; на верхних отметках в строящемся поселке Постоянном развернули две пилорамы РД-75 для производства бруса…
Между тем в 1956 году Братская ГЭС перестала интересовать Минсредмаш, возникла угроза ее консервации,
В этом время И. И. Наймушин проявил себя как искусный политик. Он сумел доказать в правительстве, считал Малков, что если мы законсервируем строительство Братской ГЭС, которое уже имело большой общественный и пропагандистский резонанс, мы окажемся в большом политическом проигрыше, ибо дело освоения Сибири, вновь отодвинется в неопределенное будущее.
Важную поддержку на этом этапе Наймушину оказал А.Н.Косыгин.
ИВАН ИВАНОВИЧ НАЙМУШИН И ГОСТЬ ИЗ США — УИЛЬЯМ АВЕРЕЛЛ ГАРРИМАН
В 1959 году, когда Братскгэсстрой готовился к фронтальному перекрытию реки Ангары, некоторые зарубежные специалисты высказывали мысли о том, что Ангару вообще перекрыть не удастся. Поэтому на перекрытие приехал посол по особым поручениям президента США Аверелл Гарриман. Видимо, он тоже не верил, что Ангару можно перекрыть, и когда Наймушин с видимым спокойствием сказал ему: «Мы уже ее перекрыли», Гарриман, говоривший дотоле по-английски, вдруг спросил по-русски: «Как перекрыли?».
Я вспомнил: тогда рассказывали, как Гарриман после перекрытия попросил заказать Вашингтон… Наймушин поручил это сделать Петрову, начальнику участка связи.
Можно только представить себе, какие минуты пережил тогда Иван Георгиевич Петров, относившийся к Наймушину с почти языческим поклонением, и сколько девушек на линии связи Братск-Вашингтон улестил он своим старомодным красноречием, но Гарримана с Вашингтоном соединил. Известно, что Гарриман беседовал со своей далекой родиной 40 минут, а потом Братскгэсстрой получил счет порядка 1700 долларов. Для Петрова это был второй акт его драмы, связанной с поручением Наймушина. История умалчивает, каким образом оплатил Петров этот счет, но очевидно, что дело здесь не обошлось без Наймушина. Впрочем, через некоторое время Гарриман аккуратно погасил свою задолженность… Долг чести миллионера!
— Две школы человеческих отношений — школы Наймушина и Гиндина, касавшиеся форм поведения, психологической ориентации,- отметил Малков,- не мешали друг другу, они обе работали на дело.
В связи с подготовкой постановления Совета Министров СССР об оказании помощи строительству Братской ГЭС, имевшего приложение по материально-техническому обеспечению и инженерно-организационным вопросам, Малков пробыл в Москве вместе с Гиндиным около 20 дней: надо было собрать все визы, что всегда было не просто. Минсредмаш, хотя и перестал быть заказчиком, но в проблеме материально-технического обеспечения продолжал активно помогать Братску, явно не без влияния А.Н. Косыгина.
Наймушин активно продолжал заниматься жильем. Надо было выселять людей из палаток, требовалось много бруса, пилорамы работали в две-три смены, дома росли на глазах.
— Много сил,- вспоминал Малков,- ушло на комплектацию ЛЭП 220 кВ, я опирался здесь на Герштейна, надо отдать ему должное, он много сделал.
Я тоже хорошо помню Герштейна. Он постоянно был в движении, в общении с людьми, и когда я видел его в одиночестве, мне казалось, что ему недостает общества, и он готов поговорить с кем угодно, а если можно, доставить приятное. Известно, что однажды его «собеседником» неожиданно оказался Иван Иванович Наймушин.
… Наймушин шел по коридору: широкий и плотный, в своем темном, по фигуре, осеннем пальто и шляпе, он занимал большую часть коридора, и проскользнуть между ним и стенкой, как этого страстно хотел Герштейн, бежавший сзади, было просто невозможно, но Герштейн, по-видимому, попытался…
— Иван Иванович, как Ваше здоровье? — К вопросу Герштейна было приложено его сияющее лицо с блестевшими очками, полное явных надежд, что со здоровьем у Ивана Ивановича дело обстоит неплохо.
Уже входя в приемную и чуть повернув массивную голову в сторону своего верноподданного, Наймушин раздельно и сурово произнес: А тебе какое дело?..
— Когда в монтажном отделе появились Г. М. Трахтенберг и Ю. К. Козярский,- продолжал Малков,- уже в полной мере обозначились все основные вопросы, связанные с пуском первых агрегатов Братской ГЭС.
Имея поддержку Косыгина, внимательно следившего за ходом строительства и с явными симпатиями относившегося лично к Наймушину, представительная братскгэсстроевская делегация во главе с Наймушиным (там были Трахтенберг и Малков) поехала в длинное деловое турне по заводам-изготовителям в целях ускорения поставок оборудования.
— Мы были, вспоминал Малков,- в Ленинграде на заводах «Электросила» и ЛМЗ (Ленинградский металлический завод), «Электропульт», «Севкабель» — там делали маслонаполненные кабели на напряжение 220 кВ, заехали на Ижорский завод, поинтересовались ходом заготовки поковок для валов гидроагрегатов; в Свердловске — там на одном из заводов делали высоковольтные выключатели, на Великолукском заводе высоковольтного оборудования; в Запорожье — на трансформаторном заводе и заводе электроаппаратуры, на Днепровском механическом заводе гидротехнического оборудования, в Славянске на заводе изоляторов, на Краматорском заводе тяжелого машиностроения, где изготовляли оборудование гидроподъемников.
И везде мы встречали понимание, нам шли навстречу со сроками. Это было нужно для Братска, и это было понятно всем.
— Первые агрегаты пускали на электромашинном возбуждении, достали и смонтировали временные мощные возбудители, а в дальнейшем схему переделали на ионное возбуждение (позднее — на тиристорное).
Углубившись в воспоминания, Малков вернулся к Трахтенбергу и Козярскому:
— Трахтенберг был хороший энергетик и отличный организатор,- отметил он.
Я подумал про себя, что именно так оно и было. Под руководством Трахтенберга, а затем Малкова я работал 8 лет начиная с 1960 года.
Трахтенберг появился в Братскгэсстрое в 1959 году, прибыв со строительства Куйбышевской ГЭС. Отличный специалист — электрик, организатор, он уже имел опыт пуска гидроагрегатов мощностью 105 тыс. кВт, был компетентен в электротехническом оборудовании, знал заводы-поставщики, быстро налаживал хорошие производственные отношения с электромонтажниками из Гидроэлектромонтажа и наладчиками. К последним он прислушивался с особым вниманием, справедливо считая их элитной прослойкой специалистов.
Трахтенберг отличался стремительным мышлением и быстрой, энергичной речью. Он строил свои рассуждения без лишних звеньев, выражаясь максимально кратко. Предпочитал действовать в заданной системе координат и чувствовал себя не совсем уверенно, если исходные данные начинали меняться. Это проявилось в предпусковой период на Братской ГЭС, когда он проводил там планерки как исполняющий обязанности главного инженера в отсутствие Гиндина, и позже, до назначения главным инженером Братскгэсстроя Ю. К. Козярского.
— Козярский же в техническом плане,- подчеркивал Малков — был умнейший человек…
Козярский Юрий Константинович
Целиком соглашаясь с этой характеристикой, я думаю что деловые и человеческие качества личности Юрия Константиновича Козярского надо раскрыть глубже…
Обладая редкой способностью глубокого проникновения в суть вещей, Козярский умел одновременно определить значимость факта или событий и в текущей, и в более общей системе координат.
Величайшим и редким достоинством Козярского была его порядочность, которая лежала в основе всех принимаемых нм решений и вытекающих из них действий. Это качество позволяло ему использовать деловые возможности людей таким образом, чтобы не унизить их личность, подчеркивая при необходимости их положительные стороны, призывая проникнуться интересами дела, приводя при этом примеры из собственной практики или известные ему характерные факты. Он постепенно нейтрализовал у людей предубеждение, что они не сумеют справиться с делом, или убеждал их поступиться чем-то, действуя предельно откровенно и доверительно, и понемногу, но бережно и спокойно ориентировал человека на оптимальный для дела шаг.
Козярский чутко улавливал момент, когда человеку нужна помощь, и не ждал, чтобы его попросили, а действовал.
Бывший заместитель Козярского Михаил Васильевич Агафонов рассказывал, что, попав в больницу на правом берегу с подозрением на инфаркт (диагноз установила «скорая помощь»), он вдруг узнал, что у него перитонит и что нужна срочная операция. И успел позвонить по телефону жене, чтобы она срочно дала знать об этом Козярскому. Дала знать – и всё. Верный себе, Юрий Константинович срочно разыскал Фину Ароновну Трахтенберг – заведующую отделением, и попросил ее лично проследить за уровнем и качеством врачебной помощи. Агафонов считает, что он в связи с этим обязан Козярскому очень многим, возможно, и жизнью.
Этот и многие другие близкие по характеру и стилю поступки Козярского, в том числе и по отношению ко мне, давно и необратимо создали у меня представление о нем как о нравственном, моральном эталоне.
Вместе с тем всем, кто знал Козярского, хорошо известно, что он был чрезвычайно сильным человеком, способным сражаться за концепцию, в которую верил, не считаясь с обстоятельствами, которые могли остановить любого другого человека с сильным характером, не обладающим, однако, даром такого же глубокого проникновения в эту концепцию и такой же убежденностью…
Я помню, как в период его работы в управлении строительства БЛПК (он работал начальником управления) на планерке, которую вел Гиндин, между ними — Гиндиным и Козярским — вспыхнула острая стычка. Гиндин потребовал, чтобы СМУ отделочных работ, входившее в состав управления строительства БЛПК, было передано управлению строительства города Братска. Козярский категорически отклонял это требование, так как в период сдачи объектов рабочим комиссиям производственные помещения подвергались многократным загрязнениям — шла прокачка технологических трубопроводов, хозяйственно-питьевого водопровода, отделочники нужны были постоянно.
— Запишите в протокол,- потребовал Гиндин,- СМУ передать немедленно.
— Арон Маркович,- столь же решительно заявил Козярский,- если Вы через две минуты снимете меня с работы, то уже на третьей минуте СМУ будет передаваться…
Это был бронебойный залп, Гиндин замолчал и улыбнулся несколько раз подряд, что случалось только когда перед ним неожиданно вставала непреодолимая преграда. Гиндин понимал, что Козярского он с работы не снимет, даже если бы и хотел, потому что за Козярским стоял Наймушин. Да и повод-то был не для серьезного конфликта.
— Следующий вопрос,- спокойно сказал Гиндин. Козярский, таким образом, выиграл лобовое столкновение.
— Гиндин, — отмечал далее Малков, — очень быстро рассматривал оперативные вопросы, но проявлял большую осторожность в решении вопросов крупных и принципиальных, могущих иметь кризисные последствия. Эти вопросы оставались на долю Наймушина.
1964 год. Возник вопрос о закрытии (бетонировании) глубинных отверстий, предназначенных для регулирования пропуска воды в нижний бьеф, что ставило под угрозу стабилизацию водного режима Ангары ниже Братска, и прежде всего для нужд лесосплава по Ангаре и Енисею.
Сброс воды через глубинные отверстия в интересах лесников противоречил интересам энергетики, так как Братское море наполнялось медленно, а в маловодные годы заполнение водохранилища вообще было под угрозой. Кроме того, наличие глубинных отверстий замедляло темпы бетонирования плотины по условию прочности сооружений — допустить это было нельзя…
Преодолев тяжкие сомнения, Наймушин дал команду Владимирову (Софрон Михайлович Владимиров возглавлял управление строительства здания ГЭС) забетонировать все отверстия. Работа была завершена в кратчайший срок, но резко сократился лесосплав. Разразился скандал, который из межминистерского (между Минэнерго СССР и Минлеспромом СССР) в какой -то мере вышел на союзный уровень — баланс леса, это было очень серьезно.
Даже в нынешние вольные времена любые задержки лесосплава вызывают крайне болезненные последствия, а уж в те времена потребности страны были по-настоящему священными коровами, имеющими абсолютную ценность.
1959 год. Портрет Ивана Ивановича Наймушина — легендарного руководителя Братскгэсстроя
Наймушина вызвали на коллегию Минэнерго, и он знал, что дела его плохи — следовало ожидать снятия с работы, свидетельствует Хахамович. Коллегию вел министр Петр Степанович Непорожний, присутствовал начальник Главвостокгидроэнергостроя Роман Петрович Носов. И Непорожний, и Носов отдавали себе отчет в том, что Наймушин зашел слишком далеко. Носов, говоривший первым, отметил своеволие Наймушина и предложил снять его с работы. Однако Непорожний, взявший слово следом, рекомендовал ограничиться выговором. Коллегия послушно приняла сторону шефа.
Можно только предполагать, какие переговоры прошли по ВЧ в решающий для Наймушина момент между Старой площадью и «чистой половиной» Минэнерго — история об этом умалчивает, но объявление рядового выговора начальнику строительства столь пышным ритуалом можно было бы и не обставлять. Недруги Наймушина, если они были, должны были понять, он недосягаем. Известно, что этим выговором он гордился.
— Наймушuна высоко ценили иностранцы, говорил Малков,- в частности, американский энергетик Сислер; в Братске в период завершения строительства гидроэлектростанции бывало ежегодно до 200 различных делегаций; энтузиазм, гордость достигнутыми результатами были повсеместны, и никто-никто,- подчеркнул Малков еще раз,- не задумался над тем, какие проблемы экологии города и района несет с собой развивающийся гигантизм.
Время нашей беседы подходило к концу, в двери заглядывали, Павел Дмитриевич реагировал на это со своей обычной, шумной энергией; потом мы перешли в его кабинет, он вытащил откуда-то из шкафа великолепный настенный календарь с репродукциями талантливого Шилова и сунул его мне…
Этот будничный, простой его жест явился последней каплей — я вдруг проникся непобедимым чувством, что в этом кабинете, я встретился (и вот теперь расстаюсь) с двумя разными людьми: один преуспевающий работник престижного международного хозяйственного объединения, а второй — мой старый друг, товарищ моей молодости, которую мне не дано забыть, как и Братск, для которого я должен сделать все, что возможно, вместе со всеми, в ком есть вера и сила, чтобы вернуть ему былую прелесть…
Ибо, если не мы все, кто может и верит, тогда кто же?..
И. М. Маслеников (об авторе: ЧИТАТЬ ЗДЕСЬ)
Источник: Человек и его дело (очерки истории Братскгэсстроя) в 2-х книгах.// Москва: Энергоатомиздат. — 1994.- т.1 — с.100-112
ФИЛЬМ К 60-ЛЕТИЮ БРАТСКГЭССТРОЯ
Если у Вас есть дополнения и поправки или Вы хотите разместить на сайте «Имена Братска» биографии Ваших родных и близких — СВЯЖИТЕСЬ С НАМИ!
ВНИМАНИЕ! Комментарии читателей сайта являются мнениями лиц их написавших, и могут не совпадать с мнением редакции. Редакция оставляет за собой право удалять любые комментарии с сайта или редактировать их в любой момент. Запрещено публиковать комментарии содержащие оскорбления личного, религиозного, национального, политического характера, или нарушающие иные требования законодательства РФ. Нажатие кнопки «Оставить комментарий» означает что вы принимаете эти условия и обязуетесь их выполнять.
